Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

Криминал? Вроде бы еще нет. Директор магазина рад услужить родной власти, купля-продажа производится по закону: по номиналу и с чеками. Отовариваются достойные люди, которые в знак благодарности просто исключают данный магазин из сферы своих профессиональных интересов. Но тот же злополучный опер мог незаметно переступить черту: склонить своего агента к активной деятельности, не понимая, что агент сам уже давно использует своего патрона в корыстных целях.

До поры до времени все эти противоречия, проблемы, неразбериху в той или иной мере сглаживала и облагораживала Большая идея. Когда Хрущев клялся на съезде, что через двадцать лет он пожмет руку последнему преступнику, это впечатляло. Заставляло позабыть на время и о нищенской зарплате, и о глупости инструкций. Правоохранительная машина работала исправно. Нравственные приоритеты были достаточно ясно обозначены. Преступник, попавшийся, скажем, на валютных операциях, мог нахамить сыщику, предложить ему взятку, но он никогда бы не позволил себе заявить вслух на допросе, что сыщик выполняет глупую, никому не нужную, да к тому же и малооплачиваемую работу…

Нынче же взятки воспринимаются как откупное: берите, но только не мешайте делать деньги. Из перепродажи, из фальсифицированного спиртового продукта, из меди, оружия, наркотиков… Закон? Ему не подчиняются даже президенты. Власть? Это еще нужно посмотреть, какая из них победит. Собственность? Была ваша, завтра станет нашей, а послезавтра хоть потоп. Бывшие деревенские парни, прошедшие армию и сменившие армейские погоны на милицейские, теряются в этом мутном водовороте в считаные месяцы: сегодня ты гоняешься за мафией, а завтра она вполне официально нанимает тебя в качестве охранника — тут у кого угодно крыша поедет. Да что там говорить про рядовых, если и среди офицеров бродят настроения, которые можно выразить фразой: «За что воюем?»

Один опер, подводя итоги своему печальному прогнозу относительно будущности российского государства, выразился так:

— Вопрос упирается в собственность. Пока не определятся собственники, мы, строго говоря, не нужны ни мафии, ни властям. Идет грабеж и дележ ничейного. Лишь тогда понадобится закон, когда, насосавшись, собственники скажут: хватит! А теперь мы будем играть по правилам!

Мальчик был самым обыкновенным ребенком, может быть, лишь чуть более тихим и задумчивым, чем обычные тинейджеры. По вечерам любил сидеть в своей комнатке у окна и смотреть на улицу, слушая плеер. Однажды мальчик обратил внимание на то, что к магазину, который был как раз напротив окон его комнатки, часто подъезжают одни и те же машины — по вечерам, после закрытия… Из машин что-то выгружали и быстро заносили в магазин. Мальчик пригляделся повнимательнее и понял, что это «что-то» было не чем иным, как оружием. Он записал номер машины, понаблюдал за магазином еще пару дней, фиксируя номера подъезжавших автомобилей.

Он был умным, начитанным ребенком и понимал, что тайно перевозить оружие могут, скорее всего, бандиты… А потом мальчик пошел в свое отделение милиции и рассказал все, что видел, офицеру — одному из руководителей отделения.

Мальчик сделал все правильно. Он не мог знать, что этот офицер давно уже был на долях с теми самыми бандитами, которые выгружали оружие…

Через пару дней мальчик пропал. Поиски были результативными — в пригородном лесочке через некоторое время изуродованный труп ребенка был все-таки найден… Любопытный нюанс: в ходе расследования убийства мальчика около шести человек брали на себя совершение преступления и даже показывали в ходе следственных экспериментов, как именно убивали. Во всех этих случаях розыскники сумели доказать самооговор.

Настоящего убийцу — непосредственного исполнителя — нашли, хотя поиск был чрезвычайно трудным. Однако медицинская экспертиза признала убийцу больным человеком, в силу этого он не подлежал уголовной ответственности, а показания, данные им, не имели юридической силы… Поэтому и офицер, сгубивший мальчика, продолжал работать в милиции, а затем так же спокойно, без статьи уволился из органов. Те офицеры-розыскники, кто знал, на чьей совести маленький труп, ничего сделать не смогли. Знать — это еще совсем не значит доказать…

Эту грустную историю мы услышали от оперативников в одном из кабинетов известного всем дома на Литейном, где мы попытались поговорить о таком явлении, как внутренняя милицейская коррупция и преступность. Увы, страшная история убийства ребенка не слишком удивила нас. В ответ мы предложили собеседникам историю, которую узнали, расследуя дело одного крупного питерского бизнесмена, обратившегося к нам за помощью…{ То было сугубо частное расследование, которое я с коллегами проводил в свободное время.}

Он представился жертвой рэкета и коррумпированных правоохранительных органов одновременно. Попросил провести объективное расследование. Мы согласились. Провели расследование до конца и, как нам кажется, теперь знаем правду. Но результаты этого расследования реализации не подлежали — установив фактуру, мы не смогли собрать доказательства. Многочисленные свидетели согласились говорить только в приватном порядке — для удовлетворения нашего любопытства, сразу же предупредив нас, что в «случае чего» они откажутся от своих слов. Мы не возьмем на себя ответственность осуждать этих людей. Слишком уж крутые завязки были в этом деле — и мэрия, и милиция, и КГБ, и прокуратура… Да и сама жертва где-то в середине расследования предстала в совершенно ином свете: пострадав от одних бандитов, этот бизнесмен нанимал других, чтобы отплатить обидчикам…

Коротко же суть дела такова. Некая крупная петербургская фирма заключила контракт с серьезной московской фирмой. Из Петербурга в Москву были переведены большие деньги. Москвичи сорвали контракт и не отдали деньги. Питерский бизнесмен поехал в столицу и безуспешно обивал пороги всех правоохранительных организаций, каких только можно. Ему везде советовали обратиться в арбитраж, где все вместе — жертвы и кидалы — умерли бы в бумажной могиле. Вернувшись в Петербург, бизнесмен с отчаяния бросился за помощью к чеченам. Те оказались более приветливыми. Они выделили двух способных решить вопросы представителей, с которыми бизнесмен вновь отправился в Москву. Если кто-то решил, что чечены в Москве стали стрелять и похищать обидчиков, то этот кто-то жестоко ошибается. Горцы повели горемыку в одно чрезвычайно солидное милицейское заведение, где проблема решилась со сказочной быстротой. Большой милицейский чин (отдельного кабинета и приемной с секретаршей удостаиваются лишь высшие милицейские чины) предложил бизнесмену написать заявление на обидчиков, и через пару (!) дней деньги со счетов московской фирмы пошли в Петербург. За вычетом нескольких миллионов, которые милицейский чин порекомендовал потерпевшему перевести в хорошую фирму, находящуюся в хорошем городе Грозном.