Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

— Отстойника?..

— Ну да. Отстойником называется квартира, где собираются девушки, которые у нас работают. Они собираются там к определенному часу, где-то к одиннадцати вечера, и ждут сутенеров. А сутенер подъезжает, когда найдет клиента. Клиент получает девушку, расплачивается с сутенером и уезжает. За девушкой через некоторое время заезжает охрана и возвращает ее в отстойник…

Мы заходим в типичный петербургский двор-колодец. Из окна квартиры на втором этаже доносится женский смех. Поднимаемся в отстойник. Квартира больше всего напоминает расселенную коммуналку — ободранные стены, тусклый свет, грязь. В маленькой комнатке на двух диванах рядком сидят восемь девиц. На вид им от семнадцати до двадцати лет. Увидев Винта, они замолкают. Винт деловито их пересчитывает и спрашивает:

— Почему Марины нет?

— У нее ребенок заболел…

Винт недовольно хмурится:

— Он у нее все время болеет! Отдуваться за нее сами будете… Так, девочки, насчет фотографий. Не забудьте, крайний срок — послезавтра!

Девушки молча кивают. Мы выходим.

— Что за фотографии? — спрашиваю.

— На загранпаспорт. Мы собираемся отправить пробную группу в Германию на заработки. Паспорта уже, считай, купили, там люди ждут. Девки вот тянут, боятся.

— Чего боятся?

— Видишь ли, земля слухами полнится… Первыми вывозить проституток за рубеж начали не мы, а черные. Они там довольно жестоко с ними обращались, загоняли в квартиру и заставляли трахаться практически задаром. Нам это не нужно, мы, наоборот, хотим, чтобы девушки были заинтересованы в работе, но они пока боятся. Хотя и знают, что в Питере мы работаем честно.

— Честно — это как?

— Сейчас женщина часа на два для клиента стоит около сорока тысяч. Из этих сорока она получает на руки десять тысяч. Чуть больше получает сутенер. Остальные берем мы. А нам нужно оплачивать охрану, квартиру и машины. В месяц наша проститутка получает около двухсот пятидесяти тысяч рублей, согласись, приличная сумма…

— Как вы подбираете «кадры»?

— Это задача сутенера или сутенерши. Обычно девчонки приводят подруг, знакомых… Контингент у нас самый разный, но в основном — учащиеся, иногородние, общежитские. Беленькая, которая в углу сидела, кстати, с четвертого курса педагогического института. Медичек много.

— На что они деньги тратят?

— Бог их знает… На тряпки да на водку в основном. Пьют они, как звери просто. Вообще, с моей точки зрения, в проститутки может пойти лишь женщина с больной психикой или просто дура. Гробят они себя. Но это их личное дело. Силком ни одну сюда мы не тащили. Разные есть. Есть деловые, которые деньги на что-то копят, потом уезжают, есть даже замужние. Одна артистка была — мужу говорила, что в ночную смену подрабатывает.

— А у вас с ними отношения человеческие или рабочие?

— Это как? Если тебя интересует, трахаемся мы с ними или нет, я тебе скажу, что да, трахаемся. Но за деньги, на общих основаниях, то есть платим им их долю — десять тысяч. Трахнуть проститутку бесплатно — это западло. Другое дело, если сама предложит. Или, скажем, вот для тебя — можем бесплатно организовать. Хочешь? Тебе же, наверное, интересно? Там есть большие мастерицы, я лично обучал…

— Да нет, спасибо… Слушай, Винт, а кто клиенты у них? Сорок тысяч сейчас деньги немалые — просто пьяницы их заплатить не могут. Ну а бизнесмены солидные, наверное, что-нибудь поприличнее найти себе могут…

— Клиенты разные. В основном, конечно, мужики загульные. Бандиты. Кооператоры средней руки. Когда кто. Даже депутаты были.

— А почему бы им, девушкам то есть, не работать без вас — независимо. Цена-то такая же.

— Те, которые снимаются сами, больше рискуют, что их трахнут бесплатно, изобьют, что нарвутся на садиста-извращенца. В общем, риску больше. А мы своих бережем. Страшные разборки бывают, когда баб хотят бесплатно отнять. Или, скажем, был у нас случай — девчонки на садиста нарвались. Мы его нашли, искалечили, деньги отняли — вот наши девки и знают, что мы за них заступимся, опять-таки слух по городу идет…

— А чем ваша система отличается от телефонных?

— У телефонных риску больше. Они ведь не знают, кто с ними по телефону разговаривает. А ведь статью за сводничество и организацию притонов еще никто не отменил. А у нас… — мы сразу клиента видим.

— Сколько у вас таких квартир?

— Четыре.

— А сутенерских пунктов в городе?

— Три. Причем один мы делим с другой командой. У них в той точке стоит один сутенер, а у нас — два. Живем, кстати, мирно. Из-за территории не ссоримся.

— И сколько денег получает организация в месяц?

Винт насмешливо смотрит на меня.

— Ну ты даешь! Такие вопросы… Я сам точно не знаю. Но больше десяти миллионов…

Мы выходим на Невский проспект. Здесь один из сутенерских пунктов Винта. В данном случае сутенер — женщина. Не заметив Винта, она подходит ко мне и спрашивает интимным голосом:

— У вас не будет лишнего жетончика на метро?

«Жетончик» — это что-то вроде местного пароля. Подошедший Винт берет ее за руку:

— Свои.

Они отходят и о чем-то долго шепчутся. Возвращается Винт злой.

— Вот сука. Придется экзекуцию устраивать. Нет, ты пойми, — он оборачивается ко мне, — не хочет ехать в Германию. Ну так бы сразу и сказала. А то она не хочет теперь, когда мы уже за ее паспорт свои деньги заплатили. Интересное кино…

— А кто такие сутенеры? Это члены вашей группировки?

Винт закашливается сигаретным дымом.

— Ты что? К сутенерам отношение плохое. Брезгливое. Как к кооператорам. Они по сути кооператоры и есть. Барыги. Но люди нужные. И работа у них нервная. Позавчера вот, например, одному нашему сутенеру и одному охраннику головы попробивали. А ведь говорили же тысячу раз — не стоять без дубин! Нарвались на блатных, те хотели баб за так украсть…

Мы наблюдаем за сутенершей около часа. За это время она находит только одного клиента — совершенно пьяного артиллерийского майора. Смотреть на эту «нервную работу» довольно скучно. И противно.

— Слушай, Винт, — спрашиваю я перед тем, как попрощаться. — А тебе-то самому не противно всем этим заниматься?

— Как сказать… Противно, конечно… Вообще, это все страшная грязь, но это — деньги. И очень большие. Которые станут еще больше. Если нас не пересажают, — и Винт грустно улыбается…

Когда появились слухи, что проституция будет в нашей стране упорядочена, проститутки, которые иногда делятся со мной информацией, высказали любопытную мысль:

— Если пишут закон о проституции, то просто обязаны с нами консультироваться и наше мнение учитывать… Это же закон в первую очередь для нас… Хотя… У нас законы неизвестно для кого пишутся.