Вероника Боде - Доктор Гоа

Известна поговорка: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Так вышло и у Лильки. С одной стороны, все вроде бы отлично: пьянки-гулянки, женатые любовники-олигархи, море мужского внимания… Но все-таки девушка до сих пор не замужем, а ей хорошо за тридцать. И ведь так бы, наверное, и продолжалось, не случись этого перелома. А тут, откуда ни возьмись, возник Славик. Вышел из джунглей, где снимал домик, в надежде торгануть травкой, да и забрел к нам в отель. Увидел Лилю – она стояла опершись на костыли, и ее огромные серые глаза медленно наполнялись слезами (она как раз заново училась ходить) – и пропал. Влюбился. С тех пор Славик в свои джунгли уже не уходил и, кажется, никогда не спал. Ночами сидел вместе со всей компанией на балконе, глядя на любимую и подавая ей то бокал, то зажигалку, а днем убирал ее номер, стирал, таскал с рынка фрукты и овощи, готовил салаты, жарил креветки на общей кухне. И при этом все время пел красивым высоким голосом: оперные арии, советские шлягеры, народные песни – все, что угодно… Говорил, что мама у него певица, а сам он в детстве пел в хоре.

Когда Лиля немного окрепла, Славик стал забирать ее на такси куда-нибудь развлекаться: на пляж, в ресторан, в магазины, а то и к себе в джунгли. До машины нес на руках. Особенно понравилось Лильке в джунглях: сокращаясь, переползали дорогу длинные толстые удавы, с визгом и грохотом скакали по крыше обезьяны, а иногда на ветку перед самым окном садился павлин и картинно распускал хвост… Если же они оставались в отеле, то, зайдя на минутку, я обычно заставала такую картину: Лилька полулежит в подушках на кровати, а Славик сидит рядом на полу и смотрит ей в глаза.

Был он высокий, голубоглазый, бритый наголо, весь в татуировках. В свои тридцать лет женат не был. Чем занимался на родине, в Нижнем, мы так и не поняли. Говорил, что всем понемножку, вплоть до политики. Лиля сначала смеялась и всерьез его не воспринимала, но вскоре притихла и даже сказала мне однажды, что о любви нужно судить не по словам, а по делам. Но и слова Славик, конечно, тоже произносил. Говорил, что любит, что хочет жениться, что уже сказал об этом родителям. Обещал приехать к Лильке в Киев, когда она вернется домой…

И вот сидят они все на нашем длинном балконе: Лиля, Славик, Анжела и еще штук пять мужиков, курят, пьют, едят огромный арбуз. Дойти до своего номера мне не удалось: тут же, под общий преувеличенно-радостный вопль я получила кресло и стакан пива. Анжела, дочерна загорелая кареглазая блондинка, рассказывала о недавнем своем приключении:

– Короче, еду я с Димычем на моте и вдруг вижу: на дороге что-то валяется. Как будто белые пакетики полиэтиленовые, что ли… Подъезжаем, смотрю: котята! Махонькие совсем, лежат прямо на проезжей части. Ну, я ору, как подорванная соскакиваю с мота, перекрываю движение (я вживе представила себе, как яркая длинноногая Анжела в белом сарафане, театральным жестом раскинув руки, останавливает безумный гоанский трафик), подбираю котят, кладу в сумку…

– И где они? – спрашиваю.

– Да вон, за тем забором, – махнула рукой веселая Анжела и глотнула еще пивка. – Мы их туда кинули, чтоб собаки не сожрали.

– Кормили?

– Не… А чем? Да они ж, наверно, и есть еще не умеют…

Анжелка вообще-то была девушка добрая и отзывчивая. Дома в Киеве у нее жила кошка, тоже подобранная когда-то на улице. Но тут – в самом деле – куда этих котят-то девать? В отель с ними не пустят. И кормить их нечем… Да и вообще, все устали и хотят, наконец, как следует выпить.

Бросив кресло и пиво, я помчалась к забору. Со мной отправился Димыч, журналист из Москвы, он неожиданно оказался моим читателем и любителем животных.

Два крохотных, тощих и очень некрасивых белых котенка сидели, дрожа, в картонной коробочке. Раздутые рахитичные животики, облезлые хвосты, блохи кишмя кишат… Один был уже зрячий, смотрел вполне осмысленно, высоко задрав голову. У второго открылся пока только один глазок. Стало быть, дней десять им от роду, не больше.

Срочно требовалось молоко. Было поздно, магазины уже закрылись, но в кухонном холодильнике Димыч все-таки нашел чью-то бутылку, налил в блюдце молока, принес котятам. Зрячий тут же стал лакать, второй, помельче и послабей, пить еще не умел, он с тихим писком ползал по коробке, попадая лапами в блюдце.

Когда мы с Димычем вернулись на балкон, народ был уже совсем тепленький.

– Ой, да что ж вы так долго? Мы уж думали, вас там котята съели!!! – хохотала Анжелка. Эта шутка так ей понравилась, что она все повторяла и повторяла ее на разные лады, согнувшись пополам от смеха. Похоже, тут не только пиво пили. От одного пива так не ржут…

Потом я сходила в свой номер, принесла котятам полотенце, укрыла их (ночи в Гоа прохладные). Решила, что утро вечера мудренее, завтра подумаю, что с ними делать. На всякий случай позвонила Сандешу, знакомому таксисту, просила утром отвезти нас в ветеринарку.

Наутро я обнаружила котят в ужасном состоянии. Они лежали на самом солнцепеке и даже пищать не могли. Рты разинуты, маленькие бледные язычки высунуты. Старший при этом пронзительно и неотрывно смотрел мне в глаза, словно молил о пощаде. Я заплакала, накрыла их полотенцем, вытащила коробку из-за забора, совершенно не зная, что делать. И вдруг осенило… Рядом с нашим отелем была католическая часовня. Там царили прохлада и полумрак, народу никого, лишь изредка кто-нибудь зайдет поставить свечу. Уж там-то точно ни собаки моих котят не достанут, ни змеи, ни злые люди. Туда я их и отнесла. Напоила старшего молочком, ткнула носом маленького – безуспешно. И пошла на массаж к Ану Маме (расписание у нее жесткое, пропускать не стоит). Позвонила Сандешу, просила подъехать через час: отправимся, мол, на рынок покупать котовозку, а потом повезем котят в Анжуну, в ветеринарную клинику. Сандеш сказал, что дорого с меня за такую поездку не возьмет: дело святое.

По дороге к Ану Маме я встретила Алену, с которой тогда была едва знакома, и, зная, что они с Владом кормят всех окрестных собак и кошек, рассказала о своей находке. При этом я позорно разрыдалась. Алена слезла с байка, обняла меня, сказала, что сейчас купит пипетку и пойдет в часовню кормить маленьких молочком. Я позвонила Сандешу, отменила вызов: мол, покормим их сначала, посмотрим, как пойдут дела…

Весь массаж я проплакала. Это у меня с детства: не могу спокойно видеть страдания беспомощных зверей. А тут еще малыши такие… Маму-кошку, наверное, убили, их бросили на дорогу… Ану меня утешала, говорила:

– Ты выбрала правильное место – теперь они под защитой Господа.

– А вдруг кто-нибудь их оттуда выкинет? Погибнут ведь…

– Не выкинут. Туда плохие люди не ходят.

Что же делать? По дороге к часовне я на всякий случай зашла в клинику к доктору Рохиту, спросила, есть ли в Гоа Общество спасения животных.