Василий Аксенов - «Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)

Аксенов Василий Павлович,

писатель

1975 (?) г.

Многоуважаемый Борис Николаевич!

Вы много ездите по миру и встречаетесь с писателями в разных странах. Кто из писателей и в какой стране принял бы редактуру, учиненную Вами над «Железкой», как Вы думаете?

Неужели Вы, хоть на секунду, допускаете, что я приму эту редактуру? Ведь Вы здравомыслящий и многоопытный человек. Тогда для чего же Вы в поте лица трудились зелеными чернилами? Чтобы «зарубить» повесть? Для этого Вам достаточно написать «нет» и поставить свою сигнатуру. Чтобы душу отвести в унизительных для меня комментариях на полях? Сомневаюсь, ведь Вы человек незлой, и за многие годы у нас сложились в среднем нормальные отношения.

Значит, Вы уж простите меня, эта редактура, похожая на погром в посудной лавке, просто бессмысленное дело.

Быть может, был бы единственный смысл – оставить сей размалеванный манускрипт в назидание потомству как музейный экспонат: «вот так, мол, в старину редактировали лирику».

За годы нашего знакомства я успел заметить, что Вы обладаете довольно тонким вкусом к живописи. Увы, этого вкуса не хватает на лирику. Вы не хотите заставить себя понимать лирику чужой души, стиль и строй этой лирики.

Итак, я выражаю недоумение, зачем все это понадобилось после тройной и окончательной уже редактуры (С. Д. Разумовская, редколлегия, отдел).

Итак, я категорически отвергаю Вашу редактуру.

Итак, я чувствую себя оскорбленным: и почему, с какого зла…

С лучшими пожеланиями,

В. Аксенов

31. III.74

Два публикуемых ниже текста вполне могут быть отнесены к жанру воспоминаний, столь редкому в творчестве Василия Аксенова. Они затерялись среди его бумаг и, к сожалению, не вошли в недавно изданную книгу «Одно сплошное Карузо» (2014), составленную автором этих строк из материалов американского архива писателя. По духу и стилю они вполне могли войти в указанную книгу, но так уж получилось.

Первый текст «Два типа смелости» [817], посвященный ученым, науке, как таковой, и Андрею Дмитриевичу Сахарову, в частности, возвращает нас в мрачные годы советского застоя: уже арестован известный физик Юрий Орлов, в «местах не столь отдаленных» пребывает другой известный физик Андрей Твердохлебов, через год самого Сахарова ожидает ссылка в город Горький.

В этих условиях Аксенов задается, казалось бы, наивным вопросом, чья смелость заслуживает большего признания современников и потомков: смелость космонавта, отрывающегося от притяжения Земли, или смелость правозащитника, отрывающегося от «единодушного одобрения» народом действий власти? Выясняется, что вопрос этот не так уж наивен, каким он представляется на первый взгляд. Более того, вопрос этот, спустя треть века, продолжает оставаться для России столь же актуальным, как и во время написания Аксеновым публикуемых ныне мемуаров.

Второй текст «Как Сцилла и Харибда» [818], возникший в первые годы эмиграции, начинается воспоминанием о военных учениях на Балтике, участником которых был и студент Ленинградского мединститута Василий Аксенов. К счастью, это были не настоящие атомные учения: взрыв и грибовидное облако только имитировали атомный взрыв.

От воспоминаний мысль писателя обращается к реальной угрозе существованию жизни на земле, которую несет в себе атомное оружие в условиях ожесточенного противостояния двух политических систем. Надежду на спасение дает писателю литература и «другие творческие акты», которые, по его убеждению, «делают для дела мира больше, чем пацифистское движение, которое, увы, часто становится лишь пешкой в политической игре». В условиях нынешнего набирающего силу противостояния с Западом, когда упоминаемые Аксеновым пацифистские движения после распада Советского Союза сошли на нет, и этот его текст продолжает оставаться весьма своевременным.

Оба текста датированы предположительно. Возможность их публикации в Советском Союзе абсолютно исключена, при этом не представляется возможным установить, для какого зарубежного органа печати они предназначались.

К двум публикуемым текстам примыкал еще третий – письмо первому Президенту России Борису Ельцину, подписанное вместе с Василием Аксеновым его друзьями – сербским философом и публицистом Михайло Михайловым и учеными с мировым именем Роальдом Сагдеевым и Валерием Сойфером. Два писателя и два ученых – их единая позиция продолжает тему содружества искусства и науки в борьбе за движение человечества к прогрессу, обозначенную во втором мемуаре. Письмо датируется 1992 годом и относится к моменту обострения внутриполитической обстановки в стране, приведшей к кризису октября 1993-го. В нем выражается обеспокоенность возможностью коммунистического реванша и предсказываются плачевные последствия такого развития событий:

«Цинично называя себя „русскими патриотами“, они в своих многочисленных газетах и журналах, а также, к сожалению, и с трибуны Верховного Совета Российской Федерации, льют грязь на первого в российской истории избранного народом президента, глумятся над бескровной народной революцией августа 1991 года, не пытаясь скрыть, что их цель состоит в насильственной реставрации тоталитарного сверхгосударства.

Их не смущает даже страшная перспектива этнической и гражданской войны по всей территории бывшего СССР, то есть повторение в гигантском, ядерном масштабе, разворачивающейся сейчас „югославской модели“. Готовность пролить кровь сквозит или впрямую высказывается в выступлениях их лидеров.

Не имея никакой позитивной экономической программы, они стремятся вновь противопоставить Россию Западу, то есть опять вогнать страну в гонку вооружений, тем самым в безвыходный тупик для будущих поколений».

К сожалению, письмо не может быть опубликовано, потому что разрешения на его публикацию от трех других «подписантов» не имеется. Это письмо с настойчивым призывом не допустить противостояния новой России идущему навстречу ее демократическим преобразованиям Западу выглядело бы сегодня не менее злободневным, чем современные политические дискуссии…

Вопреки нынешним утверждениям некоторых прижизненных друзей Василия Аксенова, пытающихся оправдать отсутствие собственной гражданской позиции утверждением, что Аксенов якобы был только писателем и политика его не интересовала, публикуемые тексты как раз остро публицистичны, и политическая позиция Василия Аксенова очерчена в них предельно отчетливо. Критикуя закосневшую и закостенелую советскую систему, он противопоставляет этой беде литературу и науку, то есть свободное творчество, как надежду на выход из любого политического тупика.