Софи ван дер Стап - Девушка с девятью париками

С любовью,

Софи.

P. S. Короткая стрижка тебе идет!

Ян считает, что его хаотичное расписание и мои больничные визиты дают нам лазейку для побега из Амстердама. Он ненавидит декабрь, поэтому продолжает изобретать причины, вынуждающие нас в этом месяце куда-нибудь съездить. Поскольку мы с Яном часто думаем одинаково, мы уезжаем на несколько дней в Барселону. В основном мы с ним на одной волне, а даже если и нет, это не имеет значения. Мы можем рассказать друг другу все.

– Ян, отставь свою гордость в сторону. Никому не хочется читать о вонючей лохматой псине, – Ян пишет книгу о своей собаке, полагая, что весь мир влюбится в нее с той же силой, что и сам Ян.

– Эй, хамка, как насчет того, чтобы держать свое мнение при себе?

Поправка: это мне Ян может рассказать все.

Мы у гейта, готовимся к “предполетному досмотру”. Предполетный досмотр? Это что вообще значит? Стоять близко друг к другу в переполненной комнате, вместо того чтобы сидеть в зале ожидания? Психологически готовить себя к знакомству с испанской культурой? Что делает человек перед посадкой в самолет?

Такой досмотр – нестандартная операция. Он проводится только в исключительных обстоятельствах. Мы распаковываем вещи вместе с другими пассажирами. Я начинаю гадать, зачем я это делаю.

Где все веселье? Упаковка вещей, переупаковка, регистрация на рейс, очередь, посадка – но лишь после предполетного досмотра с таможней, распаковкой… А я даже понятия не имею, чем буду завтракать. Или где. Было время, когда мне нравилась эта игра. Теперь она мне нравится уже не так сильно. Путешествие, в которое я отправилась в прошлом году, отбило у меня аппетит к подобного рода вещам.

– Ян, кому больше идет фиолетовый, Бебе или Уме?

– Зависит от обстоятельств. Ты хочешь быть тореадором или владелицей футбольной команды?

Мы с Яном быстро включились в испанский ритм и в районе десяти вечера собираемся выпить бокал вина и перекусить. Я снимаю каштановые локоны Умы и меняю их на длинные светлые волосы Бебе.

– Русская блондинка и ярко-фиолетовый. Ну не знаю. Как по мне, так это здорово отдает главой футбольного клуба, – говорит Ян, поддразнивая меня.

– Шикарно, – бормочу я, приглаживая волосы. Некоторые комбинации попросту неудачны, как бы сильно я ни старалась. Например, синтетическая стрижка Платины и леопардовый принт. Или блондинистые локоны Бебе с розовым миниплатьем в тонкую полоску. Я буду посылать ложные сигналы. Периодически мне нравится выпячивать блудливую сторону своей натуры, но я постоянно ее смягчаю. По большей части я сосредоточиваюсь на достоинствах каждого персонажа. Пэм дает массу возможностей использовать мой гардероб, но теперь, когда персонажей уже девять, эти возможности бесконечны. Именно поэтому зеленый топ для Умы и Сью на первом месте в моем списке покупок – я хочу придать их рыжим волосам чуть больше шарма. Также в списке розовая рубашка в цветочек, в которой Дейзи станет еще более милой, и сексуальная черная блузка, способная осчастливить Бебе.

Выходя в город, я вечно ищу секса и непристойностей – по понятным причинам. Благодаря блестящей гриве сверкающих волос я уже на полпути к ним. Вот почему Бебе, Уму и Пэм видели в большинстве ресторанов, клубов и на вечеринках. Сегодня не исключение: красное вино на Рамбле [17] Пешеходная улица в центре Барселоны. . А поскольку Бебе и Ума – единственные дамы, отправившиеся со мной в Барселону, мой выбор ограничен блондинкой и рыжей, фиолетовым или розовым.

– Это же слишком? – спрашиваю я.

– Слишком для Барселоны? Вот уж не думаю.

– Тогда я готова.

Сегодня вечером меня зовут Робеллина Слетта Монголиа. Ян любит переименовывать меня в зависимости от того, что на мне надето. Сказка про русскую Золушку. Высшее общество, блеск, гламур – я все это обожаю.

В кафе Ян рассказывает мне о том, как он рос.

О своей первой серьезной влюбленности, походе в Studio 54 в Нью-Йорке, встрече с Энди Уорхолом, дне, когда он стал миллионером (это продлилось совсем недолго – до следующей бизнес-операции), первых днях работы на телевидении.

– Знаешь, пупсик, если ты продолжишь кокетничать по телеку так, как ты делала это на прошлой неделе…

– Тогда что?

– Ничего, ничего, я молчу. Поживем – увидим.

Я иду в дальний угол церкви и выбираю три самые здоровенные свечи, какие только удалось найти. Затем я нахожу свободное место для них. Это кажется более уважительным, чем вклиниваться между чужими молитвами. Пара святых охраняет мои свечи. Я не знаю, кто это, но они выглядят очень набожными и ответственными. Я оглядываю церковь. Огромные люстры, свисающие с потолка, делают помещение еще больше.

Я на церковной скамье в первом ряду, совершенно одна, за мной – множество пустых скамеек. Ян снаружи, подставляет лицо солнцу. Я устала, действительно устала. Чувствую, как кружится голова. Сейчас для меня всего слишком много, но я могу расслабиться в мире и спокойствии этой прохладной темной церкви. Посидеть в безопасности за этими дружественными стенами, вдалеке от тех мест, где все движется слишком стремительно. Я встаю и зажигаю свечи. Первая за маму, чья болезнь была как бы погребена под моей, и, хотя с ней все хорошо, она все еще сражается со страхом того, что рак может вернуться. Как и я. Вторая за Шанталь, а третья за Юра. Я ухожу от них, иначе могу остаться здесь навсегда, так много вокруг меня ангелов.

Мимо шелестят две морщинистые испанские дамы. Их шаги замедляются у алтаря, куда они идут ставить свои свечи, и наши глаза встречаются. Одна из них озаряет меня улыбкой, в которой не больше трех зубов, а вторая занята тем, что опускает монетки в узкую щель на крышке большой банки, стоящей у алтаря. Прежде чем они исчезают в тяжелых дверях, через которые вошли в церковь, они получают свое, а я свое. Церкви дарят мне мгновения тишины. А тишина – это то, в чем в эти дни я нуждаюсь как никогда.

Я снова сажусь в первый ряд. Откидываюсь и смотрю прямо в глаза ныне знакомого друга. Пара глаз смотрит на меня сверху вниз, всегда и везде. Внезапно я обнаруживаю, что это очень успокаивает. Всегда и везде. Верный друг. Когда я внутри этих стен, для него и для меня наступает мир. Я решаю зажечь четвертую свечу. Для него. Это самое малое, что я могу сделать.

В этой церкви есть нечто особенное. Я прихожу сюда каждый день. Сотни свечей в каждом углу этого гулкого пространства. Высокий потолочный свод, голый каменный пол, пустые скамьи. Это не самая величественная, но очень красивая церковь.

Сегодня мимо меня проскрипела еще одна пара стариков. На сей раз это супруги, поддерживающие друг друга под локти. Они тоже смотрят на меня и приветствуют кивками. Возможно, в церкви мои длинные светлые волосы больше ассоциируются с ангелом, нежели с блудницей, как на Рамбле. Я киваю в ответ и слежу за их передвижением по церкви, пока снова не настает тишина. Я встаю и иду к выходу. Прочь от горящих свечей. Прочь от щедрости моего друга. Прочь с первого ряда. Последний раз я оглядываюсь на место, полное чаяний и молитв, и исчезаю в свете солнца, льющегося через огромную массивную дверь.