Владимир Хрусталев - Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова

Командирами гвардейского (с декабря 1915 г. именовался 1-й гвардейский) корпуса в начале Великой войны были генерал от кавалерии Владимир Михайлович Безобразов (29 января 1912 – 28 августа 1915), генерал от инфантерии Владимир Аполлонович Олохов (25 августа – 8 декабря 1915). Начальники штаба корпуса: генерал-майор граф Григорий Иванович Ностич (1 марта 1912 – 28 февраля 1915), генерал-майор Владимир Васильевич Антипов (18 мая – 21 декабря 1915). В составе корпуса находились: 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии, гвардейская стрелковая бригада. С началом войны в августе 1914 г. корпус В.М. Безобразова (1857–1932) вошел в состав 1-й армии генерала П.К. Ренненкампфа (1854–1918), действовавшей в Восточной Пруссии. Однако уже в августе 1914 г. Гвардейский корпус был передан для поддержки 4-й армии генерала А.Е. Эверта (1857–1926). В кампанию 1914 г. русская гвардия, участвуя в боях, нанесла чувствительный урон противнику, но и понесла тяжелые потери; фактически за 1914–1915 гг. почти полностью был уничтожен довоенный офицерский состав корпуса. В 1915 г. корпус входил в состав 12-й армии, а в конце июня 1915 г. передан в 3-ю армию генерала Л.В. Леша (1862–1934).

Следует отметить, что 1915 г. оказался наиболее тяжелым (в связи с кризисом вооружений) для Российской империи. Русские армии с боями отступали по всей гигантской линии фронта от Балтики до Черного моря. В июне были сданы Перемышль и Львов, в августе – Варшава, Новогеоргиевск, Ковно, Гродно, Брест-Литовск, Вильно. В Прибалтике германские войска вышли к Рижскому заливу.

По свидетельству штабс-капитана М.К. Лемке:

«В Новогеоргиевске мы потеряли более 100 000 чел. и 700 орудий. Немцы стреляли из 10-дюймовых, а сами поражаемы не были – вот основная причина. Вся армия отошла от крепости, предоставив ее самой себе. /…/ Алексеев был очень потрясен, сидел некоторое время, взявшись за голову, потом полтора часа молился у себя в комнате на коленях и вышел уже спокойный» [329].

По словам английского посла в России Бьюкенена:

«Один момент Петроград был в такой опасности, что были предприняты меры к перевозке архивов и золотого запаса в Вологду. Стоял также вопрос о вывозе художественных ценностей Эрмитажа, но царь запретил это из боязни вызвать панику. К счастью, продвижение немцев было остановлено и приготовления к эвакуации столицы были прекращены» [330].

Во второй половине сентября 1915 г. фронт стабилизировался на линии Рига – Барановичи – Пинск – Дубно – Тернополь – Черновцы – река Прут, и обе стороны перешли к обороне. Однако стратегический план Германии – вывод России из войны так и не был осуществлен. После этого боевые действия как на востоке, так и на западе приняли позиционный характер.

Император Николай II, находясь в Царской Ставке в Могилеве, почти каждый день писал и получал письма от супруги Александры Федоровны. Царская чета в этой переписке порой упоминала о великом князе Михаиле Александровиче. В письме императрицы Александры Федоровны от 31 августа 1915 г. супругу в Царскую Ставку имеются такие строки:

«Не пошлешь ли ты за Мишей, чтобы он побыл с тобой некоторое время перед своим возвращением? Это было бы так славно и уютно для тебя. Да и полезно убирать его подальше от нее (имеется в виду Н.С. Брасова. – В.Х. ). Кроме того, твоему брату подобает быть около тебя» [331] . Так, например, Государь в своем письме от 4 сентября 1915 г. в Царское Село сообщал Государыне: «Вчера прибыл Борис (имеется в виду великий князь Борис Владимирович. – В.Х. ) с интересными бумагами для меня от ген[ерала] Олохова – преемника Безобразова. Приятно слышать такие похвалы Бор[ису] со всех сторон, и как его любят не только в его собственном полку, но и в других. У меня есть мысль назначить его походным атаманом вместо превосходного ген[ерала] Покотило, который две недели назад снова вернулся на Дон. Я уверен, ты спросишь меня, почему не Миша? Но я хочу попробовать подержать его рядом со мной, а там – посмотрим, быть может, он сможет получить командование кавалерийским корпусом Хана Нахичеванского» [332].

В телеграмме № 64 из Ставки в Царское Село от 9 сентября 1915 г. Государь сообщал супруге:

«Горячо благодарю тебя, любовь моя, Татьяну и Крошку. Надеюсь, что ты не очень утомляешься. Миша просился приехать, очень рад увидеть его в скором времени. Вести чуточку лучше. Бог даст, через несколько дней они станут совсем утешительны. Погода холодная, более ясная. Крепко целую. Ники» [333].

В очередном письме от 9 сентября императора Николая II имеются такие строки к супруге:

«Миша прислал телеграмму, спрашивает, может ли он приехать к концу недели. Я буду очень рад видеть его здесь» [334].

Через несколько дней, т. е. 11 сентября 1915 г., Государь сделал пометку в дневнике о приезде брата в Могилев: «После чая приехал Миша» [335]. В тот же день Николай II вечером сообщил в телеграмме в Царское Село:

«Спасибо за милые письма, твое и Татьянино. Опять хорошо и тепло. Только что прибыл Миша, вид здоровый. Сегодня смотрел некоторые войска. Пиши. Нежно целую всех. Поблагодари ее за икону. Ники» [336].

В этот же день 11 сентября Александра Федоровна по поводу великого князя Михаила Александровича сообщала супругу в очередном письме:

«Я боюсь, что Миша будет просить титула для своей жены. Это неприятно – она уже бросила двоих мужей, к тому же он твой единственный брат» [337].

На следующий день еще одна поденная запись императора:

«12-го сентября. Суббота.

Очень теплый день. После чая принял Хана Нахичеванского. После завтрака читал и писал. Днем совершил хорошую прогулку с Мишей и Дмитрием (великий князь Дмитрий Павлович. – В.Х. ) по дороге на Оршу и через Днепр на пароме домой. В 6 час. поехал к всенощной. После обеда Миша сидел у меня до 10 ч. Затем играл в кости» [338].

Императрица Александра Федоровна в телеграмме от 12 сентября 1915 г. сообщала супругу:

«Сильный дождь. Видела старика. Он не может приехать раньше вторника. Хотела бы, чтоб ты был здесь, хотя бы на три дня, чтобы все привести в порядок. Они продолжают невозможно вести себя, и этому нужно положить конец. Не выхожу, так как все еще чувствую себя очень утомленной. Благословляю и крепко целую. Мысленно вместе. Сердечный привет Мишеньке. Аликс» [339].

Подобные встречи «венценосных братьев» происходили в этот период часто.

По свидетельству протопресвитера Г.И. Шавельского Государь Николай II располагался в Ставке довольно скромно:

«Переехав в губернаторский дворец, Государь поместился во втором этаже, в предназначенных для него еще великим князем двух небольших комнатах, за залом. Первая комната стала кабинетом Государя, вторая – спальней. Тут же во втором этаже, в крыле дворца, обращенном одной стороной во двор, а другой в сад, поместились гр. Фредерикс и генерал Воейков, занявшие по одной комнате. В первом этаже, в бывших комнатах великого князя, поселились – в первой проф. Федоров, во второй адмирал Нилов. Бывшее помещение начальника Штаба занял Начальник Походной Канцелярии. Здесь же, в первом этаже, разместились князь Долгоруков, граф Шереметьев и некоторые другие» [340].