Андрей Колесник - Бандитский СССР. Самые яркие уголовные дела

Такой ответ заинтересовал сотрудников МУРа. Почему именно стадион? Почему из всех зданий, оказавшихся неподалеку от магазина, преступник вспомнил в первую очередь о стадионе?

Соответствующий анамнез преступлений показал, что во всех эпизодах в окрестностях места преступления каждый раз оказывался какой-нибудь местный стадион. Тогда-то следователям и пришла в голову другая догадка относительно неуловимой банды. Что если их навыки и находчивость вызваны не криминальной, а спортивной закалкой?

Рассматривая карту с нанесенными на нее крестиками пути «боевой славы» банды, сыщики неожиданно для себя отмечают еще одно любопытное обстоятельство: нападения происходят где угодно, кроме одного места – подмосковного Красногорска. Поговорка «Цыган не крадет в деревне, где останавливается», взятая группировкой на вооружение, сослужила им плохую службу. Большая часть сил милицейской агентуры отправилась на отработку Красногорска. Бродящие по улицам, распивающие в злачных местах и шепчущиеся по углам «мужички» внимательно фиксировали все необычное, бросающееся в глаза. Слабую материальную базу МУР с лихвой компенсирует находчивостью и педантичностью сотрудников. Через некоторое время один из источников рассказывает о происшествии, на первый взгляд незначительном. В одном из районов Красногорска некие молодые люди, шутки ради купив бочонок пива, выкатили тот на улицу и угощали всех желающих. С чего бы юношам сорить деньгами в столь тяжкий для страны час? Вообще откуда такая расточительная любовь к ближнему?

МУРовцы оперативно установили имя одного из «добрых самаритян». За студентом Московского авиационного института Вячеславом Васильевичем Лукиным внимательно наблюдала не одна пара глаз. Попутно выяснялись подробности личного дела: примерный вежливый парень, хороший отец, спортсмен…

Когда же среди его близких друзей стал все чаще мелькать некий Иван Митин, рабочий местного оборонного завода, также спортсмен-хоккеист, оперативники лишь переглянулись. Вот и высокий блондин. Цепочка начинает раскручиваться, упираясь в еще одно любопытное лицо – члена партии, передовика оборонного производства с богатым опытом фронтовых боев Петра Болотова, который, по всей видимости, занимался режиссурой ограблений. Когда косвенных улик оказалось более чем достаточно, сыщики решили сыграть ва-банк. Они пригласили нескольких потерпевших на негласное опознание прямо на стадион Красногорска. Все 12 членов банды, игравшие в составе одной хоккейной команды, были моментально опознаны, что развязало сыщикам руки для финального аккорда.

Следствие по 28 эпизодам длилось несколько месяцев, и все это время молодые сотрудники МУРа удивлялись, глядя в положительные биографии задержанных. Кто бы мог подумать, что на преступление могут пойти не отбросы со дна общества, а гордость и надежда, примерные из примерных?.. Это был ценный урок для молодого, еще только набирающегося жизненного опыта ведомства. А задержанные? Они сознавались в содеянном и давали щедрые показания. Непривычные к тяготам уголовного процесса преступники отчетливо представляли, что может быть итогом для них, совершивших 11 преднамеренных убийств, а потому даже не пытались играть перед следователями роли отчаянных парней. Все свои роли они уже отыграли.

Так закончилось дело банды высокого блондина, чьи типажи вдохнули жизнь в дерзкие маневры киношной «Черной кошки», легенды о которой, однако, продолжали жить еще долгие годы.

Немного раньше дела банды Ивана Митина в Москве проходил судебный процесс над не менее колоритной личностью – удалым налетчиком и удачливым лжецом, любимцем женщин и завсегдатаем дорогих ресторанов, чья поимка во многом стала делом случая и, как это часто бывает, чрезмерной самоуверенности.

Зимой 1949 года, в пору, когда огромная страна ударным темпом выходила из военной разрухи, а силы навевающих суеверный страх карательных органов в безапелляционной форме выравнивали счет с распоясавшейся преступностью, ограбления и налеты не считались чем-то особенным. Конечно, любой подобный случай немедленно классифицировался как ЧП и привлекал на головы служителей закона недовольство верховной власти. Само собой разумеется, что пойманных налетчиков нередко отправляли в Пугачевскую башню Бутырской тюрьмы – место, где плевела социалистического общества могли как следует подумать о своем поведении. В темноте и сырости. В предвкушении скорой развязки. Никто не хотел играть с подобными типами в Макаренко и уж тем более содержать их за государственный счет. Потому решение вопроса чаще всего было однозначное – расстрел.

Тем не менее разбойные нападения и грабежи в Москве конца 1940-х – начала 1950-х годов не торопились попадать в список непопулярного досуга для джентльменов, предпочитавших альтернативные формы заработка. Потому ограбление 2 февраля 1949 года не произвело особенного впечатления на сотрудников милиции. Удивляло только одно – нахальство грабителей, ограбивших три продовольственных магазина.

Человек, руководивший налетом, был одет в изящное серое пальто и белый шарф. К сожалению, человеческая психика в стрессовые моменты фиксирует лишь подобные детали, избегая сохранять в памяти черты лица преступника. А потому не раз еще руководившему поисками грабителя Ивану Васильевичу Парфентьеву приходилось слышать про маячивший в глазах потерпевших белый шарф. Налаженные с местным криминалитетом связи дали только несколько слухов: уголовники считали, что все эти дела провернула банда Пашки – Америки, прозванного так то ли за свое иностранное происхождение, то ли за пылкую любовь к далекой загранице. Но кто он таков и где его искать, разумеется, известно не было.

Настоящей пощечиной правоохранителям Москвы стало жестокое убийство двух женщин – кассиров Московского финансового института, которое произошло 16 апреля 1949 года.

Преступник расстрелял обеих в упор и забрал у них крупную сумму денег, по собственной непредусмотрительности оставив на месте преступления отпечатки пальцев. Они, как сыщики установили позже, принадлежали некоему 25-летнему Павлу Андрееву с явно криминальными наклони остями, уже судимому как-то за хулиганство и воровство. Дело можно было считать раскрытым, если бы не одно «но»… По словам родственников и соседей, Андреев до сих пор не вернулся из заключения. Проверить или опровергнуть данную информацию в тот момент было невозможно: разыскать одного безвестного заключенного среди тысяч и тысяч таких же в стране, чьи отдаленные регионы только приходили в себя после нескольких лет хаоса, было тяжелее, чем найти иголку в стогу сена.