Марина Линдхолм - Анатомия глупости

– Какой ужас, вы их закапываете! Мы-то хоть съедаем, а вы просто закапываете!

Посмотрите, какие из этих исходных данных будут более правильными? Нам казалось, что каннибализм – это абсолютное зло, но для каннибала зло есть то, что делаем мы. И где-то он прав.

Одна моя подруга как-то воскликнула:

– Как же ты умудряешься находить эти ложные данные, почему ты их видишь, а я нет? Но когда ты мне о них говоришь, я вижу, что ты права, но сама ни за что бы не догадалась.

– Не знаю, как, скажу честно, – ответила я.

Наверное, важно просто задуматься однажды, так ли уж правы наши мамы и бабушки, так ли уж правильно они жили, и так ли уж ценно все, чему нас учат.

Моя мама любит давать советы, особенно часто она говорит мне, чтобы я учила и своего сына, как ему жить.

Обычно я отвечаю ей: чему я могу его научить, если сама мало что понимаю в этой жизни? Тем более что жизнь сейчас совершенно другая.

Еще сто лет назад было неприлично красить губы, теперь же это абсолютно нормально.

Для моей бабушки символом достатка в семье было наличие коровы. В современном европейском мире корову вряд ли посчитают признаком достатка, скорее решат, что вы большой оригинал.

В Швеции я начала свою трудовую карьеру с уборок, как, впрочем, все иностранцы.

Я думала, что уборку заказывают далеко не бедные люди, состоятельные, но когда я приходила в эти дома, я видела простую мебель, гладкие стены, простые полы.

Никакого хрусталя или бронзы, все очень просто – белые половички, плетеные стулья, старомодные тумбочки.

Постепенно я начала понимать, что они, шведы, не покупают больше того, что им нужно, они живут по принципу «достаточно – значит хорошо».

Они не тратят деньги на дорогую мебель, зато ездят в отпуска и ходят в бассейн вместе с детьми.

Они живут очень просто, скромно, даже имея возможность купить дом подороже или машину лучше.

Они не стремятся к роскоши, потому что им достаточно того, что есть.

Мы, русские, чрезмерно беспокоимся по поводу своего имущества. У нас обязательно должна быть квартира, стенка, хрустальная люстра, ковер, зеркало в бронзовой раме, мраморный бассейн, крутая тачка, ну и далее по списку.

Само по себе это хорошо, даже ковры. Одно плохо – количество беспокойства по этому поводу.

Чтобы закончить эту главу по поводу данных, давайте условимся еще вот о чем.

Обычно истинные данные вызывают положительные эмоции, а ложные – отрицательные.

Страх – это то, что делает человека мертвым.

Страх – это резкое осознание того, что вам угрожает потеря, и эта потеря очень близка или велика.

Это может быть угроза потери имущества, здоровья, жизни, близкого человека, репутации, положения в обществе, карьеры и так далее.

Человек может испытывать страх быть смешным – то есть потерять свой статус, или страх темноты – та же самая угроза жизни, или воды – тоже угроза жизни, или бедности – в прямом смысле тоже угроза жизни.

Другими словами, все другие страхи, которые я не перечислила в этом списке, более или менее связаны с угрозой потери чего-либо. Когда человек перенес потерю, уже потерял что-либо, он обычно испытывает горе, но не страх.

Страх – это постоянный исходящий поток внимания в попытке контролировать положение вещей.

Страх – это лихорадочный поиск угрозы, поиск врага.

Когда-то страх имел значение для выживания, он помогал избегать смерти от клыков саблезубых мамонтов или травоядных тигров. Сегодня страх продолжает служить человеку, например, в виде инстинкта самосохранения. Однако, когда человек постоянно испытывает страх, тревожится из-за какой-то ситуации непрерывно, тогда стоит на него посмотреть более пристально.

Часто мы не можем изменить ситуацию только из страха, что будет хуже, что-нибудь случится, как бы чего не вышло. То есть мы боимся потери.

Страх мешает нам мечтать. Слышали вы такое высказывание: не буду никого любить, а то привяжешься, а он или она меня бросит, и я буду страдать?

Из-за страха испытать страдание, которое, быть может, и не наступит, человек отказывает себе в любви.

Из-за страха потерять свободу мужчины отказываются от детей, а женщины – от замужества.

И наоборот. Страх потерять карьеру не дает нам спать по ночам.

Страх одиночества гонит в объятия подозрительных мужчин или нелюбимых женщин.

Страх потерять здоровье заставляет платить сумасшедшие деньги врачам в дорогих клиниках.

Страх не дает нам изменить свою жизнь. Именно страх.

Но немногие люди признаются в этом, большинство же будет оправдываться, говоря, что все это глупости, что их жизнь им нравится, что им хорошо и так, что все так живут, и ничего, что им сначала нужны гарантии, что все будет хорошо, что им лень, что…

Дальше продолжайте сами, потому что существуют тысячи объяснений, почему именно вам не сознаются в том, как страшно менять жизнь.

Современная социальная жизнь заставляет человека забывать о страхах, видимость всеобщего братства убаюкивает чувство страха, но люди, тем не менее, говорят о нем постоянно.

Послушайте:

– Я боюсь, что не успею.

– Страшно подумать, что…

– Как это только им не страшно качаться на качелях? Я бы ни за что…

– Не люблю эти фильмы про вампиров, так страшно потом.

– Боюсь темноты.

– Боюсь ходить через парк, площадь, улицу, подъезд.

Далее по списку:

– Боюсь старости.

– Боюсь поправиться.

– Боюсь, что забыла чайник на плите, включенный утюг, свет.

– Боюсь рака.

– Боюсь, что с детьми что-то случится.

– Боюсь, что меня бросит муж.

– Боюсь, что я не привлекательная.

И так далее.

Страхи здесь, они никуда не ушли, просто редко, кто может сказать: ах, я боюсь жизни.

Люди так не говорят. Предпочитают говорить о чем-то незаметном, естественном.

Например, разве не естественно бояться за детей?

Отвечаю. Нет. Не естественно. Детей надо любить, учить, играть с ними, верить в них, но не бояться за них.

Мы вроде уже договорились, что, не мечтая, невозможно изменить свою жизнь.

Почему иногда мечты сбываются, а иногда – нет?

Ответ простой. Сбываются самые страстные, самые настоящие, самые сильные мечты. Мечты слабенькие, полуживые, задрипанные не сбываются.

Теперь придется разбираться и с этим.

Страстная мечта – это как идея-фикс.

Это когда человек говорит, как сумасшедший, только о своей будущей машине.

Он говорит и утром, и вечером, и ночью, и друзьям, и подругам, он всех достал этой машиной, у него с собой фотография любимой машины, а дома плакаты на стенах.

Он знает все про эту машину – какой у нее салон, и руль, и какие колеса, и какой мотор. Он сидит и перебирает руками кнопочки и ручечки своей будущей машины. Он практически ее уже имеет, он уже общается с нею, он уже счастлив от того, что она у него есть.