Мэри Роуч - Кадавр. Как тело после смерти служит науке

И тут на сцену выходят бесстрашные люди, работающие в рамках Программы безопасности ног (LEAP).

Начиная с 1999 г. двадцать завещанных для научных целей трупов, переданных Медицинскому институту в Далласе, поочередно подвешивали на специальных ремнях к потолку переносного бомбоубежища. На каждое тело надевали ботинки одного из шести типов и закрепляли на пятках и лодыжках датчики деформации и нагрузки. Производители одного типа обуви утверждали, что эта обувь защищает ногу, поднимая ее высоко над эпицентром взрыва (взрывная сила быстро уменьшается с увеличением расстояния), другие заверяли, что их обувь поглощает или отклоняет энергию взрыва. Тела располагали в положении идущих людей, пятки на земле, как будто они уверенно шли навстречу своей судьбе. Для большего правдоподобия трупы с ног до головы одевали в военную униформу. Однако это делалось не только с целью достижения большего реализма, но и отражало уважение к телам, поскольку зеленовато-голубое трико в глазах военных, пожалуй, выглядело бы неуважительно.

Харрис чувствовал, что гуманитарная польза подобных исследований намного перевесит любое возможное нарушение достоинства людей. Тем не менее он обратился к руководителям программы пожертвования тел с вопросом о необходимости информировать членов семей покойных по поводу специфики теста. Они посоветовали ему этого не делать по двум причинам. Во-первых, чтобы больше не волновать родственников усопшего, которые приняли решение о пожертвовании тела и успокоились на этом, и, во-вторых, подробности любого эксперимента с использованием трупа могут вызвать негативную реакцию у членов семьи. Если координаторы программы пожертвований тел станут контактировать с членами семей покойных, тела которых используются в экспериментах LEAP, то не должны ли они будут потом общаться с членами семей покойных, тела которых применяются в других экспериментах или препарируются в анатомических лабораториях? Как говорит Харрис, разница между тестированием последствий взрывов и препарированием в анатомической лаборатории сводится главным образом к скорости эксперимента. Один эксперимент длится долю секунды, другой — целый год. «Но в конце, — говорит он, — тела выглядят примерно одинаково». Я спросила Харриса, собирается ли он завещать науке собственное тело. Кажется, для него ответ на этот вопрос очевиден. «Я всегда говорю: после того как я умру, просто принесите меня сюда и взорвите».

Если бы Харрис мог проводить свои исследования на «суррогатных ногах», а не на ногах трупов, он бы делал это. В настоящее время используются две такие модели, разработанные организацией по научно-техническим вопросам обороны Австралии. В Австралии, как и в других странах Содружества, баллистические и взрывные исследования на трупах запрещены. Так называемая хрупкая суррогатная нога (FSL) сделана из таких материалов, которые реагируют на взрыв примерно таким же образом, как человеческие ткани. Кости такой ноги изготовлены из минерализованного пластика, а мышцы — из баллистического желатина. В марте 2001 г. Харрис взорвал австралийскую ногу на такой же мине, на которой подрывались его трупы, чтобы сверить результаты. К сожалению, характер повреждения костей несколько различался. Основная проблема на данный момент — это стоимость исследований. Каждая суррогатная нога (их нельзя использовать повторно) стоит около 5000 долларов, а стоимость трупа, включая перевозку, анализ на ВИЧ и гепатит С и расходы на кремацию, обычно не превосходит 500 долларов.

Харрис считает, что снижение цен — исключительно вопрос времени. Он ждет, когда это время придет. Суррогатные образцы предпочтительнее не только по той причине, что эксперименты с трупами и минами сложнее и с этической, и с практической стороны, но и из-за того, что все человеческие трупы разные. Чем люди старше, тем тоньше их кости и менее эластичны ткани. В экспериментах с минами несовпадение возрастов особенно бросается в глаза, поскольку средний возраст саперов составляет около двадцати лет, а средний возраст трупов — около шестидесяти.

До появления суррогатных человеческих конечностей австралийским исследователям будет тяжело, поскольку они не могут использовать целые трупы. Английские ученые попытались выйти из положения, тестируя обувь на ампутированных ногах. Однако такая практика подвергается активной критике, поскольку ампутированные конечности обычно заражены гангреной или несут на себе следы диабетических осложнений, в результате чего они плохо подходят для имитации здоровых ног. Другая группа исследователей пыталась тестировать защитную обувь на ногах чернохвостых оленей. Но, учитывая, что у оленей нет пальцев и пяток, а у человека нет копыт, и ни одна страна не использует чернохвостых оленей для разминирования территории, трудно себе представить, что результаты таких экспериментов (впрочем, довольно забавных) могут иметь хоть какую-нибудь практическую ценность.

А вот что касается программы LEAP, то это исследование оказалось весьма полезным. Миф о сандалиях был развеян (поражения ног в сандалиях практически не отличались от поражения ног в военных ботинках), а один тип обуви — Spider Boot фирмы Med-Eng — показал значительные преимущества по сравнению со стандартной обувью (хотя для полного подтверждения результата требуются дополнительные эксперименты). Харрис считает, что проект выполнен успешно, поскольку в случае наземных мин даже небольшой выигрыш в защитных свойствах обуви может означать очень большой выигрыш в состоянии здоровья жертвы. «Если бы я смог сохранить ногу или хотя бы не допустить ампутации выше колена, я считал бы этот бой выигранным», — говорит он.

Неприятная сторона исследований в области человеческих травм состоит в том, что те вещи, которые с наибольшей вероятностью могут покалечить или убить человека (то есть те вещи, которые как раз и нужно понять и изучить), с большой вероятностью покалечат и занятый в эксперименте труп. Это относится к автомобильным авариям, выстрелам из огнестрельного оружия, взрывам, спортивным травмам. Нет нужды использовать трупы, чтобы изучать травмы от прокалывания руки степлером или чувствительность человека к неудобной обуви. «Чтобы защитить человека от реальной угрозы, неважно, автомобильной аварии или взрыва бомбы, нужно подойти к самой грани. Необходимо действовать деструктивно», — говорит Макрис.

Я с ним согласна. Означает ли это, что я разрешу кому-то взорвать мою ногу после моей смерти, чтобы помочь спасти ногу солдата НАТО? Да, означает. Означает ли это, что я разрешу кому-то стрелять в мою мертвую голову нелетальными пулями, чтобы помочь предотвратить случайные смерти? Я думаю, что да. Для каких целей я бы не согласилась пожертвовать мои останки? Я знаю только один эксперимент, в котором я в качестве трупа не хотела бы участвовать. Этот специфический эксперимент не был проделан во имя науки, или образования, или спасения автомобилистов, или защиты солдат. Он был выполнен во имя религии.