Матвей Гречко - Засекреченные линии метро Москвы в схемах, легендах, фактах

Диггеры утверждают, что естественный купол, на котором расположена столица, ослаблен как карстовыми пустотами, так и линиями «Метро-1» и «Метро-2». А строящиеся высотные здания весят невероятно много и колоссально давят на поверхность. Некоторое время назад СМИ регулярно рассказывали о провалах грунта в разных частях города. Сейчас об этом дружно молчат.

В период с 1988 по 1990 год отдел геофизических исследований военно-морской разведки установил, что Москва расположена на пересечении двух тектонических разломов, то есть на стыке четырех тектонических плит, которые давят друг на друга. Нарастание давления на стыке тектонических плит рано или поздно приведет к достаточно мощному землетрясению силой от 5 до 6 баллов с эпицентром под Москвой. Большая часть московских домов может выдержать толчки в 4–6 баллов, но не выдержит сама земля. Весь город может обрушиться в подземное море.

Москва расположена на пересечении двух тектонических разломов, то есть на стыке четырех тектонических плит, которые давят друг на друга. Нарастание давления на стыке тектонических плит рано или поздно приведет к достаточно мощному землетрясению силой от 5 до 6 баллов с эпицентром под Москвой. Весь город может обрушиться в подземное море.

Закрытые, неиспользуемые переходы есть на многих станциях: на «Ленинском проспекте», на станции «Новоясеневская» (бывший «Битцевский парк»), на «Красносельской» и на «Третьяковской» Калининской линии… Обычно переходы закрывают по вполне реальным причинам.

Так, на «Красносельской» ход идет к так и не построенному вестибюлю на Гавриковой улице, с «Ленинского проспекта» — к построенной, но не сданной в эксплуатацию станции «Площадь Гагарина» Малого кольца Московской железной дороги. Когда-нибудь здесь организуют движение, и переход пригодится. В Битце закрытые двери должны были вести к зоопарку — так и не построенному; есть только портик, а на нем — железный флюгер с изображениями зверей и птиц.

Однако согласно городской легенде порой эти переходы можно увидеть открытыми. Те, кто заходил туда, бесследно пропадали. Возможно, что на «Третьяковской» это так — ведь согласно народной молве закрытый переход ведет в «Метро-2», а вовсе не на «Новокузнецкую».

Станция «Сокол» выстроена на месте Братского воинского кладбища, где хоронили погибших в Первой мировой войне. Позже здесь чекисты расстреливали священников и белогвардейских офицеров. Ныне о кладбище напоминает лишь чудом сохранившийся монумент студенту Шлихтеру и памятные знаки в честь погибших. Многие машинисты и рабочие подземки признаются, что в районе этой станции их не оставляет неприятное ощущение, будто за ними кто-то следит, стоит за спиной. Работники метрополитена рассказывают, что порой видят на станции призраков: израненных, в бинтах с кровавыми пятнами.

На месте Лазаревского кладбища — старейшего в Москве, учрежденного еще в 1758 году близ обширной Марьиной рощи, — тоже построили станцию. Названа эта местность была то ли в честь красавицы-боярыни, владелицы здешних земель, невестки боярина Федора Кошки; то ли по имени атаманши Марьи, которая командовала разбойниками (до XVIII века Марьина роща была частью большого леса, забредать в который было опасно). В XVII веке здесь же, по соседству, на немецком кладбище были погребены многие соратники Петра Первого, среди них пастор Глюк — замечательный педагог, учитель будущей царицы Екатерины Первой.

При Елизавете Петровне в 1758 году здесь, рядом со старым немецким кладбищем, был устроен амбар-морг. Сюда свозили тела людей, умерших насильственной смертью. Потом кладбище расширили и назвали Лазаревским. В 1770 году Москву охватила чума, и трупы жертв эпидемии свозили именно сюда. Умерших было так много, что всех кладбище не вмещало.

После революции Лазаревское стало действительно «нехорошим местом»: его облюбовали воры и убийцы, устраивали в склепах притоны и склады краденого. Милиция туда являлась редко: это было действительно опасно.

Закрыли старейшее кладбище столицы в начале тридцатых годов, а в 1938-м на его месте открыли парк, где советские подростки, по воспоминаниям очевидцев, играли в футбол человеческими черепами. Сначала парк назвали в честь Дзержинского, затем «Фестивальным», и еще лет тридцать-сорок назад среди деревьев попадались старинные надгробные плиты с полустертыми надписями.

Теперь на месте кладбища выстроено метро — «Марьина Роща».

В 1771 году Сенат запретил хоронить москвичей, умерших от чумы, на всех московских погостах. За пределами города (за Камер-Коллежским валом) в том же году открылись новые кладбища: Армянское, Даниловское, Дорогомиловское, Калитниковское, Миусское, Пятницкое, Семеновское и старообрядческие — Преображенское и Рогожское, а позднее Еврейское, Мусульманское и др. Умерших от неутихающей эпидемии чумы стали свозить сюда. Впрочем, у их служителей было много работы и в 1830-м году при эпидемии холеры.

Альбер Камю:

«…микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает… он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья… он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах… Возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города».

Метро «Кутузовская» и «Парк Победы» тоже расположены у снесенных кладбищ — Дорогомиловского и Филевского. Оба погоста уничтожены в 1956–1958 годах при строительстве метро: тут должен был пройти тоннель от «Кутузовской» до станции «Фили». Через год проект перепланировали, пути прошли чуть ближе к берегу Москвы-реки, но кладбища уже были разрушены. Формально родственникам разрешили перезахоронить останки близких, но дали очень мало времени — всего год, и в итоге люди успели перенести только шестую часть всех могил. В 1970-е годы во время строительства Госхрана здесь рыли котлованы, выбрасывая на поверхность останки вместе с гробами. Затем все вывезли в Братеево на свалку. Кладбища были очень старыми, и могилы ушли глубоко — на 3–5 метров под землей. Сверху был толстый слой промышленного грунта — асфальта, бетона и щебня. По воспоминаниям очевидцев этого варварства, могилы здесь были самые разные: у самой реки — простые сосновые гробы, могилы рожениц с погибшими младенцами (детские гробики часто заполнялись букетами полевых цветов). Богатая часть кладбища находилась выше, попадались гробы, выдолбленные из цельных стволов деревьев, на резных ножках и с медными ручками. На одном покойнике-военном сохранилась серая шинель с красным шелковым подбоем и высокие сапоги выше колена. Еще выше от берега реки экскаватор взрывал массовые захоронения героев Бородинской битвы — солдат, умерших от ран. В общем карьере вперемешку с лошадиными скелетами лежали погибшие французы. Экскаваторы взрывали целые столетия русской истории, а потом засыпали щебенкой и ровняли с землей.