Эдвард Радзинский - Александр II. Жизнь и смерть

В Зимнем дворце княгиню Юрьевскую ждал его новый подарок. Вме­сто прежних жалких комнат для нее были приготовлены великолеп­ные апартаменты — истинное жилище императрицы.

НАПРЯЖЕНИЕ НАРАСТАЕТ

Работа над проектом шла стремительно. В самом начале 1881 года го­сударь получил «Всеподданнейший доклад». Проект, вошедший в ис­торию России под названием «Конституции Лорис-Меликова», был го­тов. Ознакомившись с «Всеподданнейшим докладом», государь ника­ких возражений не высказал. Это означало, что дело практически решено.

Для окончательной шлифовки текста он повелел собрать секретную комиссию — «Особое совещание».

«Милая моя Екатерина Федоровна, — с безнадежностью писал По­бедоносцев Тютчевой, — вот и год прошел, тяжелый, ужасный — опять оставил кучу обломков... Лорис... мастер заговаривать, очаровывать... Он удивительно быстро создал себе две опоры — и в Зимнем дворце, и в Аничковом. Для государя он стал необходимостью, ширмою безо­пасности. Наследнику облегчил подступы к государю и представил готовые ответы на всякое его недоумение, ариаднину нить изо вся­кого лабиринта. По кончине императрицы он укрепился еще более, потому что явился развязывателем еще более трудного узла в запутав­шейся семье и добыл еще, в силу обстоятельств, третью опору — в из­вестной женщине... Как тянет это роковое царствование — тянет ро­ковым падением в какую-то бездну. Прости, Боже, этому человеку — он не ведает, что творит, и теперь еще менее ведает. Теперь ничего и не отличишь в нем, кроме Сарданапала. ...Мне больно и стыдно, мне пре­тит смотреть на него, и я чувствую, что он меня не любит и не доверяет мне. Спешу кончить, чтобы отправить письмо с оказией... Да хранит вас Господь!»

Теперь доверять такие письма почте было опасно. Лорис умело на­ладил тотальную слежку. И полиция усердно перлюстрирует письма — даже шахматный матч по переписке между Москвой и Петербургом был сорван. Полиция перехватывала письма с ходами участников, ду­мая что это шифр.

Так что подобные письма лучше посылать с верным человеком. И такие люди были вокруг Победоносцева — много людей.

В это время государь продолжает знакомить с женою высших санов­ников.

Как и положено влюбленному, он уверен, что и все вокруг разделя­ют его восторг.

И он зовет... Победоносцева. И, конечно же, описание княгини тот­час отправилось в Москву — все к той же к Екатерине Тютчевой:

«Она была в черном шелковом платье, чуть-чуть открытом — на шее висела на бархотке бриллиантовая звездочка. В костюме не вид­но было прибранности — рукава не сплошные, но раскрытые, руки без перчаток и руки не показались мне красивы... Государь имел до­вольный и веселый вид и был разговорчив. Она села по правую руку государя, я — по левую. Возле нее Лорис-Меликов, с которым она все время вполголоса переговаривалась. ..Я нашел ее неприятною и очень вульгарною женщиной. Красоты в ней не нахожу... Правда, цвет лица у нее очень хорош. Глаза, взятые отдельно, были бы, пожалуй, хоро­ши, только взгляд без малейшей глубины — того типа, на котором прозрачность и наивность сходятся с безжизненностью и глупостью... Каково же видеть такую фигуру на месте нашей милой, ум­ной и изящной императрицы!»

Он сумел увидеть красавицу вульгарной и некрасивой, как и все престарелые фрейлины покойной императрицы... «Каково же ви­деть такую фигуру на месте нашей милой, умной и изящной импе­ратрицы!» Теперь это главный рефрен постаревшего двора Алек­сандра II.

Но влюбленный император продолжал «радовать» романовское се­мейство встречами с княгиней.

«ДЕРЖАЛ СЕБЯ, КАК ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНИЙ МАЛЬЧИК»

На очередной семейный прием был приглашен брат царя наместник на Кавказе великий князь Михаил Николаевич. И впоследствии его сын великий князь Александр Михайлович вспоминал:

«В воскресенье вечером члены императорской семьи (на приеме присутствовала вся большая романовская семья. — Э.Р .) собрались в Зимнем дворце у обеденного стола, чтобы встретиться с княгиней Юрь­евской. Голос церемониймейстера, когда он постучал три раза об пол жезлом с ручкой из слоновой кости, звучал неуверенно:

— Его Величество и светлейшая княгиня Юрьевская!

Великие княгини встретили влюбленных соответственно.

«Мать моя смотрела в сторону, цесаревна Мария Федоровна поту­пилась.

Император быстро вошел, ведя под руку молодую красивую жен­щину. Он весело кивнул моему отцу и окинул испытующим взглядом могучую фигуру наследника. Вполне рассчитывая на полную лояльность своего брата (нашего отца), он не имел никаких иллюзий относительно взгляда наследника на этот второй его брак.

Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны вели­ких княгинь и князей и села рядом с императором в кресло покойной императрицы.

Долгая совместная жизнь нисколько не уменьшила их взаимного обо­жания. В шестьдесят три года император Александр II держал себя с нею как восемнадцатилетний мальчик. Он нашептывал слова одобрения в ее маленькое ушко. Он интересовался, нравятся ли ей вина. Он соглашался со всем, что она говорила. Он смотрел на всех нас с дружес­кой улыбкой, как бы приглашая радоваться его счастью, шутил со мною и моими братьями...

Полный любопытства, я не опускал с княгини Юрьевской глаз. Мне понравилось выражение ее грустного лица и лучистое сияние, иду­щее от светлых волос. Было ясно, что она волновалась. Она часто обращалась к императору, и он успокаивающе поглаживал ее руку. Ей, конечно, удалось бы покорить сердца всех мужчин, но за ними следили женщи­ны, и всякая ее попытка принять участие в общем разговоре встречалась вежливым, холодным молчанием. Я жалел ее и не мог понять, почему к ней относились с презрением за то, что она полюбила красивого, весе­лого, доброго человека, который к ее несчастью был Императором Всероссийским?..

К концу обеда гувернантка ввела в столовую их троих детей.

— А вот и мой Гога! — воскликнул гордо император, поднимая в воздух веселого мальчугана и сажая его на плечо. — Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

— Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, — ответил Гога и начал возиться с бакенбардами императора, теребя ручонками.

— Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! — шутил го­сударь. — А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться великим князем?

— Саша, ради Бога, оставь! — нервно сказала княгиня».

Этой шуткой Александр II довольно грубо прозондировал своих род­ственников — как они отнесутся к дальнейшему восхождению детей княгини.

«Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение, и в первый раз забыла она об этикете Двора и назвала государя — своего супруга — во всеуслышание уменьшительным именем...