Марк Фурман - Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта

В солнечный мартовский день, с утра, когда мороз еще крепок и свеж, в нашу судебно-медицинскую амбулаторию вошел невысокий пожилой мужчина. Он не спеша разделся, отогрелся, – видно, путь его был неблизок, и протянул мне определение суда. Потом представился: «Палутин Георгий Николаевич».

В кратком определении суда я прочел следующее: «.В годы Великой Отечественной войны Палутин Г. Н. находился на фронте под фамилией Шувалова И. П. Во время боевых действий дважды был ранен – в 1943 и 1944 гг., но все справки о его ранениях из архива выданы на Шувалова И. П. После войны, демобилизовавшись в сентябре 1945 года, он получил документы на имя Палутина, с которыми проживает в настоящее время. Так как истец не может получить льготы, полагающиеся инвалиду войны, поскольку медицинские справки выданы на другую фамилию, он просит признать факты ранений после освидетельствования, которое подтвердит истинность документов, выданных на фамилию Шувалова.

На разрешение экспертизы судом ставятся следующие вопросы. 1. Имеются ли у Палутина Г. Н. телесные повреждения? 2. Если у свидетельствуемого имеются телесные повреждения, то когда они могли быть получены и являются ли ранениями? 3. Если у Палутина Г. Н. имеются следы бывших ранений, идентичны ли они ранениям, указанным в медицинских документах, выданных на имя Шувалова И. П.?»

Ознакомившись с определением, беру документы пришедшего: паспорт, военный билет, пенсионное удостоверение. Все на фамилию Палутина. Наконец, две медицинские справки, выданные архивным отделом Военно-медицинского музея Министерства обороны, – обе на другое лицо – Шувалова И. П.

Так началась эта необычная экспертиза под очередным порядковым номером – 415.

Вместе с определением суда в тоненькой папке Палутин представил и другие документы: списки из больниц и поликлиник, где он лечился, рентгенограммы, справку об инвалидности. И заявление в суд, заканчивающееся словами: «.Прошу признать то, что военно-медицинские документы, выданные на фамилию Шувалова, действительно принадлежат непосредственно мне. Палутин и Шувалов – одна и та же личность».

Мне уже понятно, зачем приехал этот невысокий, многое переживший человек. И, кажется, мы в силах ему помочь. Но что заставило Палутина изменить фамилию в годы войны? Я не решаюсь об этом спросить. Смущает разница в возрасте, да и стоит ли ворошить прошлое, ведь давние воспоминания могут оказаться такими же болезненными, как и старые раны ветерана. Но мой собеседник, похоже, человек особого склада, необычайно прочной закалки. Как люди, многое пережившие, он выше житейских условностей и способен на откровенность.

После небольшой паузы Палутин произнес:

– Не буду скрывать, доктор, что в 1940 году я был осужден. По молодости совершил преступление. Горячий был, вот и сорвался. Когда пошел на допрос, фамилию и имя утаил, назвался Шуваловым Иваном Петровичем, документов у меня не было, потерял. Следователь сначала сомневался, потом поверил. Осудили на пять лет лишения свободы, приговор вынесли на фамилию Шувалов. В 1942 году с места, где отбывал наказание, неоднократно писал заявления с просьбой отправить меня на фронт. Наконец летом 1943-го мою просьбу удовлетворили. Под фамилией Шувалов я и воевал, демобилизовался в сентябре 1945 года, после победы над Японией. Когда вернулся в родные края, начальник милиции, тоже фронтовик, посоветовал мне взять прежнюю фамилию.

– Воевал ты достойно, Георгий Николаевич, – сказал он. – Вину свою полностью искупил. Чего прятаться под чужой фамилией! – С того сентябрьского дня я опять стал Палутиным. Хоть давно это было, но помню, как на душе сразу легче стало.

Шли годы, Палутин трудится и поныне, невзирая на болезни и старые ранения. Не боялся никакой работы, даже после 1961 года, когда, перенеся операцию на легком, стал инвалидом второй группы. Был электриком, завскладом технических материалов леспромхоза, потом перешел в совхоз «Меленковский», оттуда, по состоянию здоровья, в райпромкомбинат. Разумеется, он знал о льготах, которыми пользуются участники и особенно инвалиды Великой Отечественной войны, но то ли от скромности, то ли от нежелания ворошить прошлое не думал об этом. Наконец на 66-м году жизни родные заставили его принять решение.

– Вот тогда я и написал заявление в суд, – закончил Георгий Николаевич свой рассказ.

Любая экспертиза начинается с осмотра свидетельствуемого. И эта поначалу ничем не отличалась от других. Предлагаю Палутину раздеться. Он аккуратно вешает на спинку стула пиджак, снимает рубашку, майку. Одежда его чистая, опрятная, хотя и не модная по нынешним понятиям.

– Куда вы были ранены, Георгий Николаевич? – задаю Палутину первый вопрос,

– Одно ранение я получил в 1943 году, в левую половину груди, второе – в 1944, в левую руку.

Прошу Палутина встать, включаю яркий боковой свет и начинаю осмотр. Георгий Николаевич худощав, подтянут, на вид моложе своих лет: очевидно, что для него привычен физический труд. На передней поверхности грудной клетки слева, чуть ниже проекции второго ребра, замечаю бледный овальный рубец размерами полтора на один сантиметр, слегка западающий над уровнем кожи.

Беру справку о первом ранении. Из нее следует, что «…автоматчик 735-го стрелкового полка, 166-й дивизии Шувалов Иван Петрович 25 сентября 1943 года получил осколочное проникающее ранение левой половины грудной клетки. Находился на излечении в эвакогоспитале 5837 с 21 октября 1943 года по 6 декабря 1943 года».

Следы от второго ранения располагались на левом предплечье. Снаружи я увидел большой, уродующий руку рубец длиной до 13 сантиметров, с внутренней стороны – кожа втянута, с множественными пигментированными светло-коричневыми складками. По особенностям этих рубцов можно предположить, что входное огнестрельное отверстие находилось на наружной поверхности руки, выходное – на внутренней.

Сверяю увиденное с документом, выданным Архивом. В нем говорится, что «…автоматчик 171-го стрелкового полка 1-й Московской гвардейской дивизии Шувалов Иван Петрович 5 февраля 1944 года получил сквозное пулевое ранение левого предплечья с повреждением локтевой кости и локтевого нерва. Находился на излечении с 16 февраля 1944 года по 23 мая 1944 года в эвакогоспитале № 5860, откуда выписан в батальон выздоравливающих».

Пока Георгий Николаевич одевался, я подробно записывал все то, что удалось увидеть. Рубец на левой половине груди Палутина спереди. След от входного отверстия на левой руке снаружи. Типичные боевые ранения, полученные солдатом в наступательном бою. Когда солдат идет в атаку, корпус его развернут вправо, левая рука с оружием (автоматом, винтовкой) выдвинута вперед. Каждый из нас в кино, по телевидению видел наступающих бойцов.