Федор Раззаков - Гибель советского ТВ

«Комсомольская правда», 25 марта, В. Ларин: «О «Чистилище» что только не говорили – «некрофилия Невзорова», «спонсор фильма Березовский намекает властным структурам, что откроет имена виновников войны с Чечней», «спекуляция на больной теме». Разговоры отошли. Показали фильм.

Собственно, как к художественному фильму, к «Чистилищу» отнестись нельзя. Художественный фильм предполагает линию сюжета, игру актеров, мастерские диалоги и проч. Этого нет.

Но фильм – и не документальный. Александр Невзоров с точностью хирурга восстановил все, что сам, своими глазами, видел на этой войне. Какое время – такие и фильмы... Честно говоря, хорошо, что «мильоны простых россиян», как говорит гарант Конституции, увидели жестокость, мерзость и пакость войны. Это гарантия – кто-то хорошо задумается, прежде чем выстрелить в своего соседа».

И. Коц (тот же номер «Комсомолки»): «Невзоров сделал агитку, выдержав все законы жанра. «Наши» – добрые, справедливые, идут напролом. «Ихние» – злые, коварные, нападают из-за угла. «Наши» – погибают, но не сдаются. «Не наши» – встретив отпор, бьются в истерике и ломаются морально. Все это нам уже показывали в передаче «Старый телевизор» – лубки 50-х годов о Великой Отечественной. И мы посмеивались.

Но Александр Невзоров сделал талантливую агитку. Над ней ни один человек не будет смеяться, зато многие ей поверят. Поверят в чудовищную ложь: оказывается, вина за тысячи неопознанных трупов наших ребят лежит не на паркетных генералах, подло скрывавших от нас потери все годы войны. Это просто боевые полковники и лейтенанты благородно спасали мертвых друзей от надругательств, закатав их гусеницами в небытие. Наверное, этот эпизод понравится Павлу Грачеву. Он наконец-то реабилитирован...

Зря нас пугали натурализмом «Чистилища», зря ОРТ заботливо предупреждало впечатлительных зрителей: мол, запасайтесь валидолом. Невзоров снял цветную, зрелищную, залитую кровью и мозгами отмазку для «партии войны».

И вот это по-настоящему страшно».

«Вечерний клуб», 25 марта, А. Ерохин: «Кровь. Мат. Гарь. Грязь. Смерть. Еще ваше счастье, что кино не пахнет – пережженной броней, тлеющими трупами, кислой пороховой блевотиной.

Чем такое чистилище – лучше уж сразу в ад.

Надо бы иначе? А, ну да... Навзничь в травах с ромашечкой в зубах и звонким жаворонком в поднебесье. Фотка любимой девушки в кармане гимнастерки. Немудреные шутки у полевой кухни. Какой-нибудь мудила с баяном. Неуклюжий прапор и орел-майор. Ротная животная типа кабысдох. Можно почитать Рильке, если кто очкарик. Его же первого и грохнуть – чтоб медленно так сполз щечкой по кирпичной стене и очочки хрясь. Потом замочить балагура – но тот уже в рост попрет на амбразуру, белозубо ощерясь. Ну и прочая героическая петрушка.

А вот хрен вам по всей морде.

Отрезанной головы не желаете? Обоссанного трупа? Снайперских выстрелов по гениталиям? Вытекшего глаза? Размолотых в кашу танковыми траками тел? Ручьев крови по броне? Судорог агонии?

И все это без драматургических подходцев с притопами – с ходу, кромешным ливнем.

Стоун, Коппола и Чимино отдыхают...»

«Новые Известия», 25 марта, В. Яков: «...И вот историческое событие состоялось – страна увидела плоды невзоровского воображения, и любой телезритель, у которого хватило терпения и сил досмотреть до конца это, мог легко представить себя пациентом палаты некрофилов. Правда, лишь в том случае, если бутафория, происходящая на экране, воспринималась всерьез. Ради чего оператор и режиссер изо всех сил старались придать съемке видимость документальности. Однако хрипловато-натужное действо среди картонных декораций, основательно сдобренное бычьей кровью, которую на съемочную площадку возили с ближайшей скотобойни, могло восприниматься всерьез лишь действительно излишне впечатлительными натурами. Человек же, хоть однажды побывавший на чеченской или любой другой войне, человек с трезвым умом и уравновешенной психикой, без последствий переросший возраст игр в «пиф-паф ой-ей-ей», уже после нескольких минут невзоровских упражнений понимал, что ни к Чечне, ни к войне, ни к киноискусству происходящее на экране отношения не имеет...»

«Собеседник», 4 апреля, В. Воронов: «Уже первые кадры фильма заставляют усомниться в достоверности происходящего и, используя затасканный слоган Станиславского, воскликнуть: «Не верю!» Ну где, скажите на милость, во время январского штурма вы видели солдат в зеленых косынках, промозглой грозненской зимой 95-го в косынках – ну-ну! Мелочь? Как сказать, на мелочах все и сыплется. Понимаю, что для картинки выигрышнее именно так, но это все равно что в фильме о 1941-м показывать наших солдат в погонах и с «калашниковыми» вместо трехлинеек... Из той же серии и нарукавные нашивки у чеченцев: ни дать ни взять – регулярная армия! Решил проверить. Перебираю сделанные тогда снимки: ни одного с нашивками или зеленой повязкой на голове, даже камуфляж редок – все больше ватники, гражданская одежонка...

Вообще фильм тянет разбирать именно по мелочам. Кинопробег по горящему Грозному автобуса с ранеными смотрится эффектно. Ну не раскатывали по городу белоснежные автобусы с красными крестами на борту! Хотя бы потому, что таковых не было и в помине. Да и только сумасшедший рискнул бы среди бела дня кататься в этом катафалке...

Про афганцев скажу коротко: не было их во время январского штурма. Как не было и никаких негров – ни американских, ни французских, ни даже африканских. Украинцы были – видел. Как видел среди чеченских бойцов и русских – грозненских жителей!

Танковая эпопея снята красочно. Но где вы 4 января видели свободно маневрирующий на расстоянии плевка от чеченских гранатометов танк?! Про явно иссякшие за пять дней боев горючее и боекомплект уж умолчу... А героичную сцену последнего боя танкистов комментировать как-то нелепо: чуть ли не на расстоянии вытянутой руки кольцом окружили обездвиженный танк десяток чеченцев с гранатометами. Их бы всех взрывной волной положило – если бы не промахнулись. А промахнулись бы – друг друга перебили бы... Бред!..»

Что касается самого Невзорова, то он подобные критические наскоки на свое новое творение воспринял на удивление спокойно, поскольку прекрасно понимал, откуда ветер дует. В одном из интервью он заявил: «Я не ожидал такого количества публикаций. Нельзя сказать, что я особо следил и волновался: приучили за 10 лет не реагировать на прессу, но количество статей меня ошеломило. Что касается мнений людей, для меня важных (я имею в виду какие-то общераспространенные образчики национальной культуры типа Шевчука, Балабанова, Володина), то тут я прислушивался и очень переживал...