Алескендер Рамазанов - Трагедия в ущелье Шаеста

«Вчера получила от Вас материалы. Огромное Вам спасибо. Под впечатлением нахожусь второй день, нахлынули воспоминания. В основном нам так и рассказали ребята-офицеры, которые приходили к нам, когда приезжали домой в Душанбе. Да и тот лейтенант, что сопровождал «груз-200». Кажется, его звали Славиком, он казался мне большим и полным. И еще помню, что он сильно плакал и много пил. Вот его слова.

«…Была поставлена задача пойти на выручку какому-то батальону, который был окружен в горах. Саша Дворский, как старшина роты, не должен был идти, но он пошел. Да еще взял с собой перед уходом побольше сахара, как сказал, «на всякий случай, для ребят…».

Он шел с первой ротой. По дороге встретили чабана, который предупредил их о засаде в ущелье. Но комбат Кадыров его не послушал. Впереди шла первая рота. Впрочем, вам все это известно и так. Рация «сбежала». Шансов спастись у ребят не было. Саше разрывной пулей оторвало кисть руки. Он продолжал отстреливаться, потом смертельное ранение в грудь… Его нашли в ручье под мостиком. Мне Славик тогда сказал, что документы послали в Москву на представление Дворского к званию Героя Советского Союза. Но отделались орденом Красной Звезды. Возможно, это не так. И еще он говорил, что Саша пошел на это задание вместо убывшего в отпуск командира взвода.

Цинковый гроб нам открывать запретили («без права вскрытия»), окошечко в нем было замазано зеленой краской. После похорон кто-то из родственников проговорился, что его все-таки открыли перед тем, как привезти в наш дом: «там было ужасное…»

В письмах, которые храню до сих пор, Саша писал: «Служба идет нормально, на задания не ходим. Строим зимние «квартиры» для себя. Видно, надолго. За меня не беспокойся, вернусь живой и здоровый».

Прислал мне несколько фотографий, где, как всегда, улыбался. О смерти Саши мне кто-то (не помню) сообщил по телефону 5 августа. Я сразу поехала к Наташе. Там были ее родственники, кто-то еще и жена Кадырова. Сказали, что погибли еще ребята, но кто, пока неизвестно, поскольку был бой в ущелье и к погибшим не могут пробраться. Я помню, как Элеонора Кадырова сказала мне: «Если что-то случится с моим мужем, у меня даже нет приличной фотографии, чтобы сделать портрет». Жаль, что не случилось… Извините за такие мысли – чувства лезут через край. Ведь за то, что он провалил операцию и погибло так много ребят, Кадырова всего лишь понизили в должности и отправили в Союз! Кстати, у меня ни Кадыров, ни его жена так и не появились. Впрочем, я была бы с ними не очень приветлива.

Шестого августа домой к моим родителям приехал из военкомата офицер и сообщил о гибели Дворского. Я в это время была на работе в приемной комиссии института. Когда в аудиторию зашли мои родители в сопровождении военного, я сразу все поняла. Мама только сказала: «Оля… Саша…» Помню, в машине офицер несколько раз пытался добиться от меня ответа на вопрос: «Куда его везти? Где будете хоронить, на Украине или здесь, в Душанбе?» Хоронили мы Сашу девятого августа, а Сашу Жукова днем раньше. Да, лежат они рядышком. Мы выехали из Душанбе в конце 1991 года, вам понятно, почему?

Все эти годы за могилкой ухаживали мамины подруги. Одна из этих женщин в прошлом году умерла, но другая навещает на Пасху и обязательно 3 августа. Да, знаю, что Сашина фотография уже почти не видна на памятнике (слилась с белым мрамором). Но ничего не могу сделать. Теперь это другая страна…

Да, вот еще что. Никогда не забуду тот самый день 3 августа 1980 г. Закрытие Олимпийских игр в Москве. Было воскресенье. Я жила у родителей. Помню, встала утром, настроение было ужасное. Даже не могла объяснить, в чем причина. Видно, предчувствие. Почему-то поругалась с мамой. А потом позвонила Наташе Жуковой. Потянуло к ней. Хотя мы виделись нечасто. А потом поехала с сыном (ему было тогда два с половиной года) к Наташе в гости. Весь вечер смотрели закрытие Олимпиады, общались, радовались за своих детей, видя, как они дружно играют. Мы ничего не знали…»

Для справки. Ольга Дворская покинула Душанбе в разгар гражданской войны в Таджикистане, когда семьи российских военнослужащих стали объектом террора со стороны радикальных исламистских группировок. Лидеры исламистов публично обещали сделать заложниками все русское население, если Россия вмешается в вооруженное межтаджикское противостояние.

«…Еду в Житомирскую область, на открытие памятника моему бывшему замкомвзвода сержанту Бричнику Николаю Ивановичу, погибшему в бою у Шаеста. Он был заместителем командира взвода в моей роте.

Я ему писал представление на звание Героя Украины еще в 2003 году, но тогда в Украине была другая власть. Сейчас ему присвоили звание Героя Украины (посмертно)».

Вот выдержки из ходатайств сослуживцев Николая Бричника о присвоении ему звания «Герой Украины» (посмертно). Ходатайства поданы на имя Громова Б.В., президента Всероссийского движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Боевое братство». Кроме того, Громов в отношении Николая Бричника отправил письмо президенту Украины Кучме.

«Это был очень добросовестный, грамотный и беззаветно преданный воинскому долгу человек, лучший сержант разведывательного батальона 201-й мсд, – говорилось в нем. – Он прошел путь от рядового до сержанта, от стрелка до заместителя командира взвода. Под огнем противника неоднократно поднимал солдат в бой».

Вот что вспоминают о Николае Бричнике его сослуживцы.

«Я, как командир разведывательно-десантной роты, в последнем бою видел его смерть, где сам был контужен и ранен…»

С.Г. Тарнаев

«…В одном из боев в начале апреля 1980 года при сопровождении колонны нас внезапно обстреляли. С холмов обрушился град огня. Я оказался между колес БТР, афганская пыль затмила мне глаза, думал – конец. Но мгновенная мысль Николая Бричника, что нет на мне брони, и он открыл мне боковой люк… Я обязан жизнью этому человеку.

В период со 2 по 3 августа 1980 года наша рота вела тяжелый бой в ущелье с превосходящими силами противника. Я участвовал в этом бою и видел, как сержант Бричник Н.И. со своей группой вел бой на одном из склонов…

Сержант Бричник Н.И. со своей группой уничтожил огневую точку противника и дал возможность роте выйти из этой тяжелой ситуации. Ценой своей жизни боевая задача им была выполнена…»

Старшина разведывательно-десантной роты Гостяев В.В.

«…3 августа 1980 года наша разведывательно-десантная рота в полном окружении вела бой с превосходящими силами противника. Командир взвода лейтенант Лось послал боевую группу под командованием сержанта Бричника выбить душманов с одного из склонов ущелья. Наша группа стала подниматься по тропе на гору, ведя огонь по врагам. Бричник, я, Тимуков и другие залегли за камнями, ведя огонь по огневым точкам врага. После нашего прицельного огня ответный огонь со стороны душманов прекратился. Мы продвигались дальше вверх, душманы сбрасывали на нас большие камни-валуны. Мы уклонялись от камней, сделали еще один рывок вверх. Николай короткой очередью срезал душмана. Так, прикрывая друг друга, мы поднялись достаточно высоко, но перед нами дальше был отвесный выступ. Чтобы преодолеть его, необходимо было встать во весь рост. Огонь по нам велся интенсивный. Очереди от пуль ложились так близко, что осколки камней попадали в лицо, глаза, руки. Меня ранило в руку, я перевязался и продолжил бой. Сержант Бричник тем временем вел бой. Душманы стали приближаться к нам. Сержант Бричник принял решение подпустить их ближе. Затаились, ждем. По команде сержанта Бричника мы встали и расстреляли врагов. С противоположного склона душманы расстреливали нас. Бричника подстрелили, а затем и меня, и мы слетели с горы вниз. От тяжелых ранений я периодически терял сознание. Помню, когда ребята пришли за нами, стали меня перемещать на плащ-палатку, я говорил: «Николая выносите первого». А они мне отвечают: «Он умер». В этом бою я получил три пулевых ранения и перелом позвоночника.