Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

— Если Горохов правильно назвал ориентиры, то можно найти место и без него, — горячился Сергей.

— Это будет очень трудно, — предупреждал предусмотрительный и осторожный Арабов.

Но у нас не было выхода. Приходилось рисковать. Прежде всего требовалось обзавестись лодкой. Пошли к заместителю директора совхоза Ивану Ивановичу Бондаренко. В Тауйском совхозе он работал уже не первый год.

Узнав о цели нашей поездки на Каву, он задумался:

— У нас все лодки заняты в бригадах сенокосчиков. Сами понимаете — страда колымская. Осталась одна лодка, но ее нужно подремонтировать...

— А где она?

— Стоит где-то на речке Кривой — левом притоке Тауя. Уж поищите сами, послать некого...

С Николаем отправились на поиски лодки. Нашли ее примерно в двух километрах от поселка в полузатопленном виде. А когда вычерпали воду, были совершенно обескуражены: два шпангоута поломаны, в днище и по бортам зияли щели. Такую лодку следовало капитально ремонтировать, а не «подремонтировать». Но мы рады были и такой посудине. Доставив лодку в Талон, мы втроем трудились над ее ремонтом целый день.

— На безрыбье и рак рыба, — успокоительно проговорил Николай Сергеевич, когда мы закончили ремонт и стали искать попутную машину, чтобы отправиться в дальнейший путь — на речку Челомджу.

Стремительная горная речка Челомджа берет начало с отрогов высокого хребта Сунтар-Хаята, отделяющего верхние притоки Колымы от речек, впадающих в Охотское море. Она образуется от слияния трех потоков, стекающих с крутых гор, и несет свои кристально чистые холодные воды по каменистому руслу почти в меридиональном направлении до соединения с тихими струями Кавы.

Забегая немного вперед, отвечу, что в 1956 году мне удалось увидеть Челомджу с борта рейсового самолета Магадан — Охотск, пролетающего над этим районом на высоте примерно трех тысяч метров. Прильнув к иллюминатору, я наблюдал с правой стороны сплошную тайгу, раскинувшуюся по обоим берегам этой реки и уходящую далеко к ее верховьям. Среди таежного моря, отражаясь под лучами солнца, блестели несколько мелких озер. Как три больших ветки виднелись три истока Челомджи, а чуть пониже их слияния вырисовывались мелкие веточки боковых притоков. Было отчетливо видно, что бассейн Челомджи со всех сторон замыкали высокие горы.

Даже в эти глухие места в прошлом забредали искатели счастья. Бывалые люди рассказывали мне, что когда-то старатели пробовали добывать золото в притоках Челомджи. Давно погасли костры этих неудачников... Но разве только золото представляет ценность? Эти горы могут хранить немало и других, не менее необходимых нам металлов и минералов.

Дорога на Челомджу не из легких. Если до пятьдесят шестого километра проселок был все же накатан автомашинами, увозившими картофель, то дальше пролегала только лесная тропа. И нам порой приходилось превращаться в лесорубов, прорубающих просеку среди деревьев и кустарников.

Но вот мы, наконец, на берегу долгожданной Челомджи. Здесь снова стали тщательно конопатить и заделывать щели в нашей старей посудине. За работой не заметили, как наступили сумерки. Пришлось ночевать тут же на берегу, среди густых зарослей молодых тополей и раскидистых кустов ольхи. Утром поднялись затемно. Густой туман окутал все вокруг, с реки тянуло прохладой. Сергей быстро развел костер и вскипятил чай. Наскоро позавтракав, снова взялись за работу. Подняли на руках подремонтированную лодку и стали пробираться с ней сквозь густые заросли прибрежных кустов. И вот лодка — на плаву. Посмотрев на быстрое течение и большие волны, говорю:

— Ну и река! Какая бурная! Достанется нашей лодчонке. Нам нужно глядеть в оба.

— Не так страшен черт, как его малюют, — отшутился Сергей. — Вы с Николаем Сергеевичем садитесь на весла, а я буду управлять лодкой.

Как только выплыли на главное русло, лодку тут же подхватило стремительное течение. Нам не пришлось даже работать веслами. Суденышко неслось со скоростью курьерского поезда. Опасность нас поджидала на каждом шагу. Русло реки было усеяно крупными валунами и утопленными деревьями, корни которых торчали над водой. Но Сергей не зевал. Лодка вертелась между этими, препятствиями, как юла.

На наше счастье, отрезок водного пути по такой сумасшедшей реке был сравнительно коротким. Нам пришлось проплыть по стремнине около трех километров. За это короткое время мы не успели даже осознать всю грозившую нам опасность: Ведь лодка в любую минуту могла наскочить на топляк или валун и опрокинуться. Наконец, мы с облегчением вздохнули; вошли в тихие и спокойные воды Кавы.

Наша лодка медленно поплыла по большой заводи, образованной от слияния двух рек.

— Смотрите, смотрите, кто-то выглядывает из воды, — закричал Сергей, и мы увидели круглую черную голову с выпуклыми глазами.

— Это нерпа, — сказал я, всматриваясь. — Они любопытные животные. Ее, видимо, очень заинтересовало наше появление.

— Насколько я понимаю, нерпа — морское животное? — недоуменно промолвил Сергей.

— Она может жить и в пресной воде, мне пришлось наблюдать нерп на Байкале, их там множество.

Пират, заметив нерпу, поднял неистовый лай и стал рваться из лодки. Николай Сергеевич с большим трудом его удержал. Нерпа тем временем спокойно нырнула в глубокий омут и больше не показывалась. Видимо, она поднялась вверх по многоводному Таую, впадающему в Охотское море, и нашла здесь прибежище. Тем более, что место слияния Челомджи с Кавой изобилует рыбой, — главной пищей этого животного.

— Эх, надо бы и нам закинуть здесь удочку и поймать на уху хариусов, — мечтательно проговорил Сергей, когда мы проплывали по плесу, направляясь в главное русло Кавы. Однако нам нужно было спешить.

В отличие от Челомджи Кава протекает в широтном направлении, имея спокойное и тихое течение. Она плавно несет свои воды навстречу бурной и неспокойной сестре Челомдже. Соединившись, обе вскоре переходят в Тауй, впадающий в Тауйскую губу Охотского моря. В устьевой части река разбивается на несколько проток, образуя большую и плоскую пойму. Долина Тауя очень богата плодородными землями. Тут мне вспомнилось, как старожилы рассказывали нам, что Тауйский совхоз был организован еще в 1932 году по прямому указанию руководителя Дальстроя Эдуарда Берзина. Далеко умел смотреть и видеть перспективу этот человек. Он задумал превратить долину Тауя в колымский огород, чтобы выращивать здесь овощи и разводить стада коров для снабжения продуктами животноводства и огородничества горняков Колымы. Теперь это осуществилось, а впереди еще более заманчивые перспективы. И действительно, какие природные богатства, доселе нетронутые, предстали перед нами! Кава течет в широкой, хорошо разработанной долине. Безымянный хребет отделяет ее от побережья Охотского моря, вдоль которого спокойно струится река. Кава изобилует протоками, островами, заросшими густым лесом, уже тронутым осенней позолотой. Подобно типично равнинной реке, она делает удивительные меандры, сильно искривляя свое течение. Долина со всех сторон замкнута горами. Особенно выделяется высокий водораздел между Кавой и Челомджей. При взгляде на крупномасштабную карту видно, что на всем протяжении широкой долины разбросано множество озер. По свидетельству здешних старожилов, все они богаты рыбой.