Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11

Ниже по течению Анюй выглядит все живописнее. Берега становятся круче, скалистее, русло узкое и глубокое.

Судя по карте, мы приближались к наиболее трудному участку долины Анюя, где река образует множество кривунов и изобилует перекатами. По прямой от первого крутого поворота до устья реки Сагды-Биаса расстояние 20 километров, а нам предстояло по кривунам пройти в два с половиной раза больше. На этом участке абсолютная высота русла понижается от 600 до 468 метров, то есть падение составляет 2,5 метра на километр пути, что весьма ощутило.

Для этого отрезка долины Анюя очень характерно обилие врезанных меандров. Все изгибы русла здесь врезаны в коренные скальные породы, на которых обыкновенно лежит тонкий слой речных (аллювиальных) галечников и песков.

Вообще-то меандрирование рек наиболее типично для равнин. Водотоки там блуждают в собственных наносах, образуя огромные петли и извилины. Русла таких рек обычно ограничены пойменными террасами, сложенными целиком из рыхлых аллювиальных наносов, и при паводках эти русла очень легко смещаются. Таким образом, возникновение излучин в долинах равнинных рек объясняется довольно просто.

Но как же объяснить происхождение врезанных меандров? Почему типично горная река Анюй не преодолевает горные гряды по кратчайшему пути, а на небольших участках быстро меняет свое направление, иногда течет вспять, образуя крупные петли? Порою изгибы русла сближаются так, что между ними образуются узкие перешейки всею в несколько десятков метров шириною.

Ответы на эти вопросы приходится искать в истории развития рельефа Сихотэ-Алиня. Уже говорилось выше, что на месте современной горной страны существовал холмисто-увалистый рельеф с большими участками почти равнины. Здесь могли формироваться равнинные реки со сложной сетью меандров и стариц. Происшедшие затем относительно быстрые поднятия материка вызвали врез рек в уже образовавшиеся излучины. Реки не успевали расширить свои русла и все глубже и глубже пропиливали коренные скальные породы. Поскольку не по всей долине встречаются врезанные меандры, можно предположить, что она испытывала неравномерные движения. Лишь на участках с наибольшей интенсивностью поднятия русла быстро углублялись. Когда это произошло? Точно сказать трудно, но совершенно очевидно — на протяжении последних 700 тысяч лет, скорее всего 200—100 тысяч лет тому назад.

Врезанные меандры — явление довольно распространенное на Сихотэ-Алине. Мне, например, приходилось видеть с самолета прекрасно выраженные в современном рельефе врезанные меандры в верховьях Зевы — крупной реки западного склона Бикина. Зева берет начало на базальтовом плато (приподнято над Японским морем на 800 метров) и на протяжении нескольких километров, блуждая по заболоченной местности, образует крупные излучины. На этом участке она имеет типично равнинный характер. Ближе к краю плато, где происходит интенсивная глубинная эрозия, река вгрызается в ложа своих древних изгибов, на глубину в несколько сот метров, образуя врезанные меандры.

До конца дня прошли одну крупную излучину. Она нам показалась не очень опасной, хотя течение было стремительным, повсюду торчало множество камней, да и подводные глыбы, затопленные лишь чуть-чуть, заставляли все время быть настороже. Ширина русла все же позволяла маневрировать и избегать препятствий.

Долина была очень красива: прямо над рекой нависали береговые обрывы разнообразной формы — в виде столбов, башен, зубцов, гребней. На фоне погасающей зари создавалось впечатление грандиозной фантастической декорации.

Остановились на ночлег в конце излучины. Спереди отчетливо доносился рокот переката. Там же виднелись огромные скалистые обрывы, нависавшие с трехсотметровой высоты над бурлящим руслом.

Вскоре стемнело, в палатке пришлось зажечь свечу. Ее свет тускло пробивался через тонкую ткань, и со стороны наш лагерь казался сказочным оазисом среди первобытной природы.

Установилась устойчивая сухая и теплая погода с прохладными лунными ночами, туманами по утрам и солнечными днями. Уже в половине восьмого заходит солнце и в начале девятого становится совсем темно. Лето близится к концу, дни заметно укоротились.

Весь следующий день несемся по Анюю. Бесконечные повороты. Солнце то справа от нас, то слева. Сначала движемся на юг, затем резко поворачиваем на север. И так много, часов подряд. На поворотах расположены перекаты. Издалека слышен их оглушительный грохот. Особенно впечатляют перекаты в тех местах, где река пересекает гранитные массивы. На таких участках русло загромождено огромными гранитными валунами и торчащими из воды глыбами.

Женя с шестом стоит на носу и лавирует между подводными и надводными камнями, направляя наш бат на стрежень. С кормы слышны окрики Ивана. Он пытается командовать, но из-за грохота разобрать слова невозможно. Судя по выражению его лица, он чем-то недоволен и бранится. Иван — непререкаемый авторитет, наш капитан и лоцман.

Требовалось все время помнить, что наскочить на камень на большой скорости — значит разбить бат и потопить имущество. Женя работал шестом осторожно, но уверенно, и нам удалось вполне благополучно преодолеть множество перекатов. Осложняли плавание не только пороги, но и мели. Снять с мели тяжело груженный бат — дело нелегкое.

Этот участок долины Анюя очень красив. Берега скалистые, самой причудливой формы. Иногда над рекой на несколько сот метров поднимаются остроконечные пики, увенчанные каймой из темно-зеленых елей. На несколько километров тянется сплошная стена из глинистых сланцев. Кое-где выделяются массивные выходы гранитов. Каждому резкому повороту реки соответствует крутой береговой обрыв. На противоположном берегу расположены отмели или косы, за которыми обыкновенно находится высокая пойменная терраса, поросшая тополево-чозениевым лесом, тальником или ельником на более повышенном участке. Реже встречаются тополево-еловые леса. На старых гарях виднеются светло-зеленые березняки. На одной из гранитных сопок вблизи реки на склонах были замечены единичные кедры, а затем и группировки их. В верховьях Анюя этого царственного дерева нет. Последние кедры мы видели на восточном склоне в бассейне реки Дагды. Ниже по течению кедры спустились с гор в пойму Анюя, образуя кедрово-елово-тополевые насаждения. Сказывались меньшие абсолютные высоты и более благоприятные климатические, условия западного склона. Однако на северных сторонах сопок и скалистых береговых обрывов преобладали «седые» ельники с пышно разросшимися по ветвям бородатыми лишайниками. Их было так много, что весь лес приобретал серо-зеленый оттенок.