Борис Горбачевский - Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

И ныне уже ясно, что это чудовище не лучше нашего нацизма. И долг в первую очередь молодого поколения состоит в том, чтобы остановить и победить его так же, как мое поколение во Второй мировой войне ценой жизни миллионов юношей и девушек уничтожило фашизм.

Меня беспокоит забывчивость многих мужчин и женщин о том, что пришлось пережить человечеству в XXI веке и во что обошлась она…

Хочу завернуть свой комментарий к статье Зимина небольшим отрывком из рецензии Петра Мережицкого, талантливого писателя и публициста, на мою книгу «Ржевская мясорубка», вышедшую в Москве в 2007 году. Вот что он пишет в публикации русскоязычной газеты в Америке: «Интересно, что, по мере того как тема Великой Отечественной войны в русскоязычной печати глохнет, она разгорается в англоязычной. Почему? Не потому ли, что самые глубокие из западных интеллектуалов понимают: война их народов за ценности цивилизации еще лишь предстоит, и они должны приготовить свои нации к мысли о цене, которую, возможно, придется уплатить, чтобы отстоять эти ценности».

«Наше сознание, — указывает автор рецензии, — движется по обкатанной траектории, так ему легче жить без привлечения новых фактов истории и действующих лиц. И это несмотря на то что история ежедневно высвечивает новые исторические факты и персонажи — лень оглянуться назад и почтить память прошлого. Что же американцев-то упрекать?»

Наш мобильный батальон выезжает в предместье чешского города Сливице. Приказано взять под контроль железнодорожную станцию и двигаться дальше. Мир ликует: враг повержен! Мы пока об этом не знаем. На улицах оживленно. Все спешат в центр на митинг по случаю долгожданного освобождения от оккупантов.

Прошел месяц после Чехословакии, и 331-ю дивизию, где я тогда служил, направили в Германию, а точнее — в Нижнюю Силезию, в город Фридеберг, где я провел первые 90 дней после окончания войны. Очень скоро здесь дивизию расформировали.

В 70-е годы я прочитал в журнале «Новый мир» мемуары генерала Горбатова. Из них я узнал о судьбе 1-го Украинского фронта. Из пяти его армий три отправили на Дальний Восток. Они должны были принять участие в окончательном разгроме Японии. Две расформировали, в том числе и нашу, 31-ю. Многих офицеров и солдат старшего возраста отправили в Россию и демобилизовали, молодых оставили служить в армии. Мне, как и многим офицерам, предложили ехать в Вену, в резерв Центральной группы войск, или на новую службу в Венгрию. Я выбрал второе.

По соглашению советского правительства с союзниками на Ялтинской конференции и в Потсдаме Нижняя Силезия, где мы тогда находились, была передана Польше. Сталин дал негласную команду: до передачи полякам немецкой территории «раздеть ее догола», что и было сделано.

Прибыли инженерные части, привезли специалистов: монтажников, электриков, механиков. Перекрыли железнодорожное движение для войск, находящихся в Нижней Силезии. По железной дороге вывозили целые фабрики, мебель, железо, доски, ткани, кирпичи, даже песок, цемент, гвозди, животных, зерно, книги… Пятерых офицеров, в том числе меня, направленных в Венгрию, прикрепили к артиллерийской бригаде. Она должна была быть перебазирована в Венгрию, но застряла и дожидалась окончания перевозок «иноземного добра» под видом репарации в разоренную Россию.

Стало известно, что по приказу Сталина были созданы так называемые фильтрационные лагеря для проверки освобождаемых госарбайтеров, а также бывших советских граждан, угнанных оккупантами и работавших в Германии, а также русских военнопленных, которые находились в лагерях американцев и англичан.

Все перемещенные лица, то есть люди, во Второй мировой войне в результате действий захватчиков вынужденные покинуть родные места и жить на чужбине, получили название сокращенно «Ди-пи» (Displaced persons — англ.), определенное Лигой Наций.

Люди, хлебнувшие столько горя, перенесшие разлуку с близкими и родными и перенесшие столько страданий в нацистском государстве, не могли представить себе в те первые радостные послевоенные дни, что товарищ Сталин уже секретно разослал карательным органам жесткую разнарядку на миллионы новых зэков ГУЛАГа — дармовую рабочую силу. Любыми средствами велено было вывезти всех живых из союзнических лагерей перемещенных лиц и доставить в Россию.

В те же дни, вспоминаю, с утра до вечера мимо нас по дорогам проносились «студебеккеры». Над шоферской кабиной во всех машинах был прочно прикреплен фанерный щит с написанными на нем жирно крупными буквами словами: «Родина-мать тебя ждет!» Маршруты всех машин были одинаковы: поначалу в американскую или английскую зону Германии, а обратно — в фильтрационные лагеря в советской зоне.

Нередко я стоял на обочине шоссе и наблюдал за потоком машин. Если в одну сторону они проносились пустыми, то в другую — наполненные мужчинами или женщинами. Люди охотно приветствовали нас, офицеров и солдат Красной Армии. Мы отвечали тем же, желали им счастья! Известно, что оно не всем «возвращенным», как их называли, улыбнулось.

Несколько цифр и фактов из официальной статистики. К осени 1944 года в Германии находилось 7,5 млн иностранных рабочих. Всех их привезли насильственно с Запада и Востока. Направляли на заводы, фабрики, поля, шахты, в больницы, на стройки. Во всех странах, оккупированных немецкой армией, выискивали здоровых мужчин, женщин, подростков и силой отправляли на рабский труд в Третий рейх. Операция по этим варварским действиям носила кодовое название «Сенокос». Там, где насильственная вербовка встречала сопротивление, деревни сжигали дотла, а жителей вывозили на грузовиках. Из миллионов рабов, как это было установлено на Нюрнбергском процессе (1946 год), едва ли 200 тыс. добровольно согласились работать на Германию. Обеспечением рейха подневольной рабочей силой руководил Фриц Заукел. [72] По приговору Нюрнбергского суда в ночь на 16 октября 1946 года Фриц Заукел был повешен. (Прим. авт.)

К концу войны в Германии и в других оккупированных немцами европейских странах находилось более 5 млн бывших советских граждан.

Это и оставшиеся в живых военнопленные, и угнанные рабочие и крестьяне, это и тысячи людей, целые семьи, кто ушел с немцами во время их отступления, а также значительное число белоэмигрантов.

Из этого общего контингента так называемых перемещенных лиц 2,5 миллиона составляли женщины. Они работали в основном в сельском хозяйстве. Конечно, условия их жизни были несколько лучше, но и они жили в условиях трудного быта. Вот несколько пояснений. Никакие жалобы не принимались. Посещение церквей, культурных учреждений людям было запрещено. Половые сношения строго воспрещались. За половую связь с немецкими гражданами полагался расстрел. Подневольные работники не имели права пользоваться железной дорогой, общественным транспортом. Работодателю позволяли применять телесные наказания. Как правило, они помещали своих работниц в различных подсобных помещениях, непригодных для нормального жилья. Платили им мизерную плату.