Колин Уилсон - Орден Ассасинов

В кульминационной главе романа (которую часто опускают в переводах), Ставрогин отправляется навестить священника, чтобы «исповедаться». Исповедь начинается описанием того, как он жил в Санкт-Петербурге распутной жизнью, в которой не находил удовольствия; у него была любовная связь со служанкой одной дамы, а также с ее хозяйкой, и он думал о том, чтобы позволить им двум однажды встретиться в его комнате - в качестве «глупой шутки». У него была истеричная домовладелица, которая часто била свою маленькую дочь, девочку в возрасте около десяти лет. Однажды исчез его перочинный нож, и домовладелица отшлепала свою дочь за то, что она украла его. После этого Ставрогин нашел нож в своей комнате и выбросил его. Он незамедлительно почувствовал, что сделал что-то подлое, и в то же время испытал приятное ощущение. Каждая подлость или чрезвычайно постыдная ситуация, в которую ему случалось попадать, всегда возрастала в нем, вместе с безграничной злобой, невероятным наслаждением. То же самое он чувствовал в моменты совершения преступления и в моменты, когда его жизнь была в опасности. Он говорит, что если бы он воровал, то чувствовал бы восхищение от осознания глубины своей низости. Однажды он украл деньги у бедного служащего, чтобы посмаковать эту свою «низость». Он также развратил ребенка, когда ее матери не было дома, но почувствовал после всего этого отвращение и оставил ее; позже он позволил ребенку повеситься, не попытавшись вмешаться.

Все это следует модели происшествия между Аркадием и его матерью, но в более жестоком ключе. Монах зрит в корень проблемы, когда говорит, что порочные страсти и привычка к праздности сделали Ставрогина бессердечным и глупым. Но он не до конца понимает, когда говорит Ставрогину, что его исповедь рождена «из потребности сердца, смертельно уязвленного», а не из необходимости покаяния. Потому что исповедь - это еще одна попытка взволновать себя, «фокусируясь» на своей «подлости», и он расстроен тем, что священник не показал неприязни. Исповедь, подобно преступлениям, является попыткой восстановить договор с реальностью , чтобы испытать сильные чувства вместо внутреннего загнивания. Когда в конце романа он совершает самоубийство, он признается в письме: «Я пробовал везде мою силу... На пробах для себя и для показу, как и прежде всю мою жизнь, она оказалась беспредельною... Но к чему приложить эту силу - вот чего никогда не видел, не вижу и теперь... Мои желания слишком несильны; руководить не могут. На бревне можно переплыть реку, а на щепке нет...»

Ставрогин страдает от усугубленной версии скуки, от которой школьник страдает во время слишком долгих каникул. Ели вы станете пассивным на слишком долгое время, «мускульное внимание» расслабится; энергия снизится; неожиданно перестанут появляться вспышки удовольствия. Это «эффект размывания». «Преступления» Ставрогина являются инстинктивной попыткой перефокусировать свои ценности. Он хотел бы испытать мучительное раскаяние. На самом деле, он испытывает только легкие приступы сожаления. Кьеркегор понял, каково решение проблемы. Имеется в виду пассаж из его работы «Или - или», где он утверждает, что мощнейший импульс рода человеческого - это необходимость избегать скуки. Но затем он указывает, что школьник может испытать сильный интерес, когда он играет с жуком в чернильнице или слушает стук дождя под карнизом. Потому что школьник уже подготовлен к скуке; он укрепляет себя против нее, готовясь просидеть здесь следующий час или около того, и его не ожидает ничего интересного, разве только голос преподавателя; так что любое мельчайшее происшествие впечатляет его. Свобода требует этого начального усилия. Это противоположность лени: состояние подготовленности к тому, чтобы приложить большое усилие без особой награды... Однажды сознание сконцентрируется на этой попытке, оно снова станет чувствительным к ценностям, к смыслу.

Сознание - это просто устройство для выражения смысла , так же как вольтметр - это устройство для регистрирования вольт. Но у вольтметра есть стрелка, подвешенная на пружине, и если пружина становится слишком слабой, он перестает работать. У сознания также есть такой эквивалент пружины: мускулы, которые используются для концентрирования внимания. Если этим мускулам позволяют становиться слабыми и ленивыми, - потому что кажется, что здесь нет стоящего «объекта внимания», - тогда сознание будет воспринимать реальность, не регистрируя его смысла. Это проблема Ставрогина. И это не только литературная или философская проблема. Это проблема мотивации Рэймонда Морриса, и Норманна Коллинза, и Иэна Брейди.

Ближе к концу исповеди Ставрогина следует пассаж, который показывает, что Достоевский был не до конца честен. Ставрогин описывает, как он проезжал через маленький немецкий городок. После хорошей трапезы он засыпает на гостиничной кровати, и ему снится сон о «золотом веке». Кажется, он вдохновлен картиной Клода Лоррена в Дрезденской галерее под названием «Асис и Галатея»:

Это - уголок греческого архипелага; голубые ласковые волны, острова и скалы, цветущее прибрежье, волшебная панорама вдали, заходящее зовущее солнце... Тут запомнило свою колыбель европейское человечество. Здесь первые сцены из мифологии, его земной рай... Тут жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные... Мечта, самая невероятная из всех, какие были, которой все человечество, всю свою жизнь отдавало все свои силы, для которой всем жертвовало, для которой умирали на крестах и убивались пророки...

Это видение золотого века - необходимый противовес к тем картинам спертости, грязи, переполненных многоквартирных домов, полных жалкими людьми, которые можно найти в романах Достоевского. Знаменательно, что этот сон приснился Ставрогину в маленьком немецком городке, когда он опоздал на поезд и полдня ждал следующего - время, когда он мог расслабиться, потому что ничего не надо было делать. Он замечает, что день ясный, что вокруг гостиницы расположены кусты и клумбы. Таким образом, снова мы видим, что это не просто вопрос человеческой скуки и отсутствия цели, а недостаток красоты. По-видимому, Достоевский говорит только о проблеме скуки и отсутствия смысла, ибо он наделяет Ставрогина качествами, которыми он сам никогда не обладал: богатство, красивая внешность, популярность среди женщин.

Он подразумевает, что Ставрогин пресыщен опытом, «смыслом»; человек, который устал от всего и обнаруживает, что жизнь попросту тщетна... И затем он признается, что то, чего желает Ставрогин - это проникновения в смысл. Разговор о бессмысленности жизни - это что-то вроде кислого винограда, «волшебства» Сартра.