Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Писатель в недоумении пожал плечами. Он действительно не знал, что предпринять в сложившейся ситуации. Тогда инициативу в свои руки взял хозяин кабинета. Он сказал:

– Документ, конечно, нелепый, и если бы он не был подписан Жуковым, мы бы выбросили его в корзину. Но… – он слегка развел руками. – Жуков есть Жуков. Поэтому мой совет такой. Сейчас он, видимо, в распаленном состоянии, и пытаться с ним разговаривать тебе не стоит. К тому же он не так давно оправился от болезни. Словом, надо выждать два-три месяца, он успокоится, и тогда тебе надо с ним встретиться. Письмо адресовано в ЦК, поэтому встречу организуем мы. Согласен?

Чаковский покорно наклонил голову. Далее послушаем его собственный рассказ:

«Меня ждала машина, но я, отпустив шофера, решил пойти в редакцию пешком. Я чувствовал, что сейчас буду не в состоянии заниматься редакционными делами и должен по дороге на Цветной бульвар обдумать наедине с самим собой постигшую меня катастрофу. Да, это была катастрофа. Первые главы „Блокады“ многие хвалили, и, хотя до конца романа было еще далеко, его сюжет, хронология, главные действующие лица – все это уже выстроилось в моем воображении. Я уже считал „Блокаду“ главной книгой в моей писательской биографии – и вдруг… Маршал Советского Союза, знаменитый полководец, национальный герой страны, человек, к которому я испытывал глубочайшее уважение, обвинял меня в грубейшей идеологической ошибке в изображении обороны Ленинграда и в искажении образа самого полководца.

Кстати, в «искажении» образа меня уже обвиняли, правда, неофициально, так сказать, между прочим. После опубликования первых частей «Блокады» я встретился в коридоре поликлиники на улице Грановского с маршалом Коневым. Мы знали друг друга, как говорится, «шапочно» – сидели рядом то ли на каком-то торжественном заседании, то ли на сессии Верховного Совета. Во всяком случае, при новых встречах я всегда вытягивался и говорил маршалу «здравия желаю», а он приветливо кивал мне в ответ.

Но на этот раз все было иначе. Завидев Конева, я уже был готов поздороваться с ним, но тут произошло неожиданное. Когда мы подошли друг к другу почти, как говорится, лоб в лоб, Конев неожиданно захватил руками лацканы моего пиджака, притянул к себе и, нахмурясь, с укоризной сказал:

– Ты что из этого Жукова Наполеона делаешь? Вот если бы ты был в сорок пятом на Политбюро, то слышал бы, что товарищ Сталин ему говорил…

С этими словами Конев выпустил лацканы моего пиджака, чуть оттолкнул от себя и пошел своей дорогой. Некоторое время я стоял в растерянности. Да, я знал, что после войны Жуков попал в опалу, но это никак не повлияло на то, что я о нем писал. Он оставался для меня героем войны, прославленным полководцем. Но теперь я оказывался в нелепом положении: один знаменитый маршал упрекал меня в том, что возвеличиваю Жукова, а сам Жуков жаловался на то, что я исказил, принизил его личность…»

Между тем встреча Чаковского с Жуковым действительно произошла. Случилось это в понедельник 29 ноября. Причем Чаковский узнал о ней буквально накануне. В тот день его вызвал к себе заведующий сектором журналов и издательств Агитпропа ЦК Чхикишвили (журналисты называли его между собой просто Чхи) и сообщил, что завтра с утра они должны ехать на подмосковную дачу Жукова. При этом Чхи предупредил:

– Держись с ним сдержанно, у Жукова характер, сам знаешь, крутой, и если будешь ему возражать, то лишь добьешься окончательного разрыва отношений. Учти, что не считаться с Жуковым мы не можем. Поэтому старайся не выводить его из себя и закончить дело миром.

– Но я не хочу соглашаться с его нелепыми обвинениями! – попытался было возразить Чаковский.

– А продолжать печатать «Блокаду» хочешь? – с иронией спросил Чхикишвили.

На этом разговор был закончен. Чаковский со Старой площади отправился прямиком домой, где разложил на столе свои выписки, журналы, книги, в которых речь шла о Жукове, и погрузился в чтение.

На другой день в одиннадцатом часу утра Чаковский и Чхикишвили вышли к автостоянке, расположенной на Старой площади, и отыскали по номеру уже ожидавшую их «Волгу». По дороге Чхи сообщил писателю, что дача Жукова расположена километрах в шестидесяти от города, и что он ждет их в 11.30. Вскоре автомобиль выехал на Кутузовский проспект, затем промчался по Минскому шоссе и свернул направо.

К даче Жукова они приехали минут на двадцать раньше назначенного срока. Поэтому Чхикишвили предложил писателю скоротать это время, гуляя по окрестностям. Прогуливаясь, они еще раз обговорили контуры предстоящего разговора с маршалом. Затем Чхи взглянул на часы и сообщил, что отпущенное им время истекло.

Войдя в просторную прихожую, из которой полуприкрытая дверь вела в глубину дома, они столкнулись с невысокой, средних лет женщиной в накинутой на плечи шерстяной кофточке. Это была супруга маршала – Галина Александровна.

После короткого знакомства хозяйка предложила гостям раздеться, после чего пригласила пройти их в комнату. Однако прежде чем это сделать, Чаковский внезапно обратился к женщине с вопросом:

– Галина Александровна, я знаю, что маршал не так давно был болен, ну, словом, плохо себя чувствовал. Так как говорить с ним? Ну, на всю катушку или как с больным?

Через секунду он уже пожалел о том, что задал этот вопрос, поскольку Галина Александровна резко ответила:

– На всю катушку.

Затем она вошла в дверь, ведущую в следующую комнату, и сделала приглашающий знак рукой. Гости перешагнули порог и оказались в просторном помещении. Там за большим обеденным столом сидела девушка, очевидно, дочь Жукова. Сам маршал сидел чуть поодаль, в деревянном кресле слева от двери, у стены, за небольшим столом, на котором лежала раскрытая книга. К столу рядом с креслом была прислонена палка, напомнившая гостям, что маршал недавно перенес болезнь, что-то вроде микроинсульта. На Жукове была серая наглухо застегнутая тужурка. Внешне он выглядел похудевшим и отличался от того человека, который был изображен на портретах, печатавшихся в газетах и журналах.

Обращаясь к мужу по имени-отчеству, Галина Александровна представила гостей. Жуков не встал, но протянул руку, которую гости поочередно пожали. Сидевшая за столом девушка, привстав, поклонилась. Галина Александровна указала Чаковскому на стоящий у столика стул, а Чхи предложила занять другой стул, стоявший в небольшом удалении.

Первым начал разговор Чхикишвили, который, обращаясь к Жукову, сказал:

– Георгий Константинович, мы с писателем Чаковским, автором «Блокады», приехали к вам, чтобы поговорить относительно вашего письма в ЦК. Я работаю в Агитпропе, и мне поручено доложить в ЦК о разговоре, который у вас с Чаковским состоится.