Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Между тем концовка 33-го чемпионата СССР по футболу выдалась на редкость скандальной. Чемпионами в нем стали киевские динамовцы, а вот две последние строчки в турнирной таблице заняли ташкентский «Пахтакор» и донецкий «Шахтер», которые теперь вылетали в первую лигу. Причем «Пахтакор» эта участь постигла в результате интриг – из-за сговора двух команд (договорные игры тогда уже были в ходу).

Вспоминает судья М. Рафалов: « 1971 год, последняя игра сезона. Московская бригада арбитров должна судить в Ростове матч между местным СКА и минским «Динамо». Минску очки не нужны, Ростову надо было взять хотя бы одно. Тогда он остается в высшей лиге, а вылетает отыгравший все игры «Пахтакор». Приезжаем в Ростов, смотрю: нас везут к черту на кулички – аж в Азов, в дом для спецприемов. Встречает секретарь горкома партии, от икры и рыбных деликатесов столы ломятся. На следующий день прогулка на любимом катере Брежнева – кругом красное дерево, диваны с подушками, отменная кухня. Короче, в Ростов попадаем к самой игре. А пока мы отдыхали, бригады из КГБ отлавливали по всему Ростову всех, кто хоть немного смахивал на узбека. Боялись, что Рашидов послал гонцов-перекупщиков…

Началась игра. Ростовчане забивают два мяча. Потом гол забивает минчанин Малофеев, еще один – с углового – его товарищ по команде Юргелевич. 2:2. До конца игры остается 20 минут. Смотрю на футболистов и ничего не понимаю – все бегают, шепчутся, не игра, а совместное профсоюзное собрание. Позже я узнал, в чем было дело.

Ростовчанам нужно было очко. Когда они стали договариваться, минчане поставили условие: «Мы даем вам забить два гола, а вы два – нашему Эдуарду Малофееву. Он становится членом клуба Григория Федотова (туда включали футболистов, перешагнувших рубеж в 100 голов. – Ф. Р .), а вы остаетесь в высшей лиге». На том и порешили… И тут случайный гол Юргелевича. Пришлось заново, на бегу передоговариваться: сейчас забьет Ростов, а потом Малофеев. Игра закончилась со счетом 3:3. Победила «дружба».

Кстати, Малофеев стал-таки лучшим бомбардиром чемпионата. На протяжении всего чемпионата он забивал не так часто и за два тура до конца первенства наколотил всего 11 мячей. Однако в последних двух играх он вдруг «проснулся» и забил сразу… 5 мячей, опередив своего тезку из «Арарата» Эдуарда Маркарова на два мяча. Кто помог Малофееву стать лучшим, мы теперь знаем.

Вечером 23 октября 1971 годапо Центральному телевидению транслировался концерт из Колонного зала Дома союзов, приуроченный к 50-летию популярного композитора Арно Бабаджаняна. В концерте принимали участие многие известные исполнители, каждый из которых спел несколько песен юбиляра. Зрители, которые в тот вечер собрались в зале и у экранов своих телевизоров, получили массу удовольствия. Между тем они и не подозревали, что во время выступления одного из молодых исполнителей за кулисами царила настоящая паника, а сам певец после концерта от пережитого на сцене едва не загремел в больницу. Имя этого певца сегодня известно всем – Лев Лещенко. О том, что произошло в тот вечер, мой следующий рассказ.

Лещенко никак не рассчитывал выступать в юбилейном концерте: во-первых, по причине своей молодости, во-вторых – в его репертуаре звучала всего лишь одна песня Бабаджаняна – «Голубая тайга». Кроме этого, он только-только вернулся с гастролей по Германии и мечтал об одном – хорошенько выспаться. Однако из-за того, что перед самым концертом выбыл из строя один из исполнителей (он заболел), Лещенко чуть ли не в приказном порядке вызвали к руководству оркестра Гостелерадио, где он работал, и заставили впрячься в это мероприятие. Ситуация была не из приятных – за три дня до выступления Лещенко должен был выучить три новых песни: «Песню о Ленине», «Ребят позабыть не смогу» и «Приезжай на Самотлор». Однако, будучи человеком молодым и достаточно амбициозным, Лещенко проявил самонадеянность: он не стал себя сильно утруждать и тексты выучил с одного раза, проведя всего лишь одну репетицию, да и то – с клавирами. В итоге получил то, что и должен был получить, – скандал.

За минуту до своего выхода на сцену Лещенко внезапно с ужасом осознает, что не может вспомнить ни единого слова из «Песни о Ленине». Он обращается за помощью к редактору, но тот, видимо, посчитав, что у певца привычный предконцертный мандраж, успокаивает его: «Да ладно, не паникуй, все обойдется». Напряжение снял руководитель оркестра Юрий Силантьев, который сообщил Лещенко, что текст песни у него записан в партитуре. У певца отлегло от сердца. Но он рано радовался.

Едва они вышли на сцену, как выяснилось, что в партитуре текста нет. Видимо, аранжировщик, составивший партитуру, вместо авторского текста использовал так называемую «рыбу» – набор бессмысленных сочетаний слов. Ноги Лещенко стали ватными. Шутка ли: полный зал людей, телевидение снимает, а тут такое конфуз, да еще с песней про вождя мирового пролетариата! В последней надежде спасти положение певец оборачивается к оркестру, наплевав на всякие приличия (поворачиваться к зрителям спиной – неэтично): «Ребята, у кого есть текст песни, кто знает первые слова?» Но те его уже не слышат, поскольку начинают играть вступление.

В течение нескольких секунд Лещенко стоял на сцене ни жив ни мертв, тупо глядя в переполненный зал. Из прострации его вывел гневный шепот Силантьева: «Пой, сука, пой, твою мать!» И Лещенко запел ту строчку песни, которую помнил: «Солнцем согреты бескрайние нивы, в нашей душе расцвела весна, слышим песни заводов и пашен…» И не в силах придумать ничего нового, обреченно повторил: «В нашей душе расцвела весна!» Далее в дело вступил хор, который бодро подхватил: «Ленин с нами…» Пока пел хор, Лещенко успел вспомнить еще несколько строчек из второго куплета, а потом вновь пошла импровизация. Зритель в зале, естественно, этого не знал, поэтому всю эту ахинею воспринимал как должное, но за кулисами творилось невообразимое: кто-то хватался за голову, кто-то костерил на чем свет стоит певца, а кто-то злорадно потирал руки, надеясь, что после такого провала молодому дарованию наконец-то перекроют кислород.

Лещенко тем временем благополучно закончил «Песню о Ленине» и перевел дух. Он надеялся, что следующей песней исправит положение, поскольку «Голубую тайгу» знал назубок. Но случилось неожиданное: ведущая концерта Светлана Моргунова, перепутав очередность песен, объявила «Приезжай на Самотлор», которую Лещенко знал не лучше «Песни о Ленина». Начался новый кошмар. Он усугубился тем, что Силантьев, у которого не выдержали нервы, задал оркестру такой бешеный темп, что Лещенко пришлось импровизировать в два раза быстрее прежнего. Как вспоминает сам певец, он до сих пор не понимает, как они с оркестром выпутались из той безумной ситуации. Вероятно, свою роль сыграл опыт, когда работаешь на автопилоте.