Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

«Я пришел на секретариат, где происходило такое побоище, которое длилось часа три, где все выступали – это так положено, это воровской закон – все должны быть в замазке и все должны выступить обязательно, все по кругу…

Было всего четыре человека, которые проголосовали против моего исключения. Валентин Петрович Катаев, Агния Барто – поэтесса, писатель-прозаик Рекемчук и драматург Алексей Арбузов, – они проголосовали против моего исключения, за строгий выговор. Хотя Арбузов вел себя необыкновенно подло (а нас с ним связывают долгие годы совместной работы), он говорил о том, что меня, конечно, надо исключить, но вот эти долгие годы не дают ему права и возможности поднять руку за мое исключение. Вот. Они проголосовали против. Тогда им сказали, что нет, подождите, останьтесь. Мы будем переголосовывать. Мы вам сейчас кое-что расскажем, чего вы не знаете. Ну, они насторожились, они уже решили – сейчас им преподнесут детективный рассказ, как я где-нибудь, в какое-нибудь дупло прятал какие-нибудь секретные документы, получал за это валюту и меха, но… им сказали одно-единственное, так сказать, им открыли:

– Вы, очевидно, не в курсе, – сказали им, – там просили, чтоб решение было единогласным.

Вот все дополнительные сведения, которые они получили. Ну, раз там просили, то, как говорят в Советском Союзе, просьбу начальства надо уважить. Просьбу уважили, проголосовали, и уже все были за мое исключение. Вот как это происходило…»

Прошло всего лишь полтора месяца после исключения Галича из Союза писателей, как на него обрушился новый удар. 17 февраля 1972 годаего так же тихо исключили и из Союза кинематографистов. Происходило это достаточно буднично. В тот день на заседание секретариата СК было вынесено 14 вопросов по проблемам узбекского кино и один (№ 7) – исключение Галича по письму Союза писателей СССР. Галича исключили чуть ли не единогласно. По сути все было вполне адекватно: пока Галич был апологетом власти, та его привечала. Как только перешел в стан ее непримиримых критиков, власть ударила по нему без какого-либо сожаления. Так было и будет всегда, какая бы власть на дворе ни была.

В январе 1972 годав центре скандала вновь оказались двое прославленных советских фигуристов: Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Суть конфликта была в том, что на носу были очередные зимние Олимпийские игры (они начинались в февралев японском городе Саппоро), а их туда не взяли. Причем это решение было принято не кулуарно, а после совета с шестеркой лучших тренеров страны (Жук, Чайковская, Кудрявцев, Тарасова, Москвин, Писеев), которая пятью голосами против одного (это был Москвин, который консультировал Белоусову и Протопопова) проголосовали за то, чтобы не брать «звездную» пару на Олимпиаду. Тех это решение возмутило, поскольку сами они считали себя вполне конкурентоспособными.

Между тем правда заключалась в том, что их время все-таки уже уходило. Они побеждали на Олимпиадах в Инсбруке ( 1964) и в Гренобле ( 1968), но затем перестали быть лидерами. На чемпионат Европы 1971 годаони не попали, поскольку сил на хороший результат у них уже не было. В том же году они выступали на Спартакиаде профсоюзов в Первоуральске и не смогли хорошо откатать программу – постоянно падали и только и делали, что догоняли друг друга после падений. Так что решение не брать их на Олимпиаду не стало чем-то сенсационным для специалистов фигурного катания. Но сами фигуристы посчитали это оскорблением.

В середине январяони пришли к руководителю Спорткомитета Сергею Павлову, чтобы уговорить его изменить свое решение. Далее послушаем рассказ одного из участников тех событий – Валентина Писеева, который в те годы руководил фигурным катанием:

«Белоусова и Протопопов пришли в кабинет Павлова. Людмила пустила слезу, и они оба стали упрашивать Павлова изменить решение. Тот спросил: „Вы уверены, что завоюете „золото“?“ Протопопов нетвердо ответил: „Да… Во всяком случае, будем в тройке призеров“. Павлов снова спросил: „А если не попадете в тройку, что тогда? Может такое быть?“ Знаете, что сказал Протопопов? Что они точно будут в шестерке! Мол, олимпийской сборной нужны зачетные очки, вот они и внесут свою лепту в общую копилку. Павлов чуть не поперхнулся. Я видел это, поскольку тоже присутствовал при этом разговоре. Сергей Павлович дал им понять, что лучше уйти из спорта красиво. Что для спортивного руководства страны доброе имя Белоусовой и Протопопова дороже, чем те два очка, которые они принесут сборной СССР, если займут на Олимпиаде пятое место (за шестое дали бы очко). Они, кажется, не поняли. Дошли до Мазурова, члена Политбюро ЦК, и уже тот обрабатывал Павлова. Не получилось…»

В январе 1972 годав эпицентре громкого скандала оказался популярный киноактер Николай Олялин. Он тогда снимался на киевской киностудии имени Довженко в детективе «Ночной мотоциклист». Съемки ленты начались в конце декабряпрошлого года, и, казалось бы, ничто не предвещало беды. Как вдруг Олялин, игравший главную роль – Павла Старина, – запил горькую. На студии тут же был собран партком, на котором было рассмотрено персональное дело коммуниста Олялина. Приговор был суровым: снять с роли и уволить со студии. И ушел бы Олялин в никуда с волчьим билетом, если бы не заступничество члена Политбюро и 1-го секретаря ЦК КП Украины Владимира Щербицкого, который был большим поклонником творчества этого актера. Особенно Щербицкому нравился герой Олялина из фильма «Освобождение» – капитан Цветаев. Однажды на каком-то важном приеме Щербицкий подошел к Олялину и прилюдно поздравил его с этой ролью. Так и сказал: «Николай Владимирович, большое спасибо. Вы на экране показали то, что я испытал на фронте». Разве после этого мог Щербицкий оставить в беде актера? Конечно же, нет. Когда к нему на прием пришел министр кинематографии Украины и доложил о «персоналке» Олялина, Щербицкий буквально взревел: «Да как вы смеете?! Если Олялин загулял, значит, его лечить надо, а не выгонять. Немедленно кладите его в больницу».

29 январяОлялина положили в наркологическое отделение «царской больницы» Феофании при 4-м управлении Минздрава. Там он пробудет почти две недели. Простои из-за его отсутствия обойдутся студии в 994 рубля. Однако спустя год, когда фильм выйдет на широкий экран, доходы от него многократно покроют издержки.

В начале 1972 годанешуточный скандал случился между двумя известными кинорежиссерами – Марком Донским и Эльдаром Рязановым. А начался он 16 февраля, когда Главным управлением по художественному кинематографу была принята новая кинокомедия Эльдара Рязанова «Старики-разбойники», а на следующий день фильм был разрешен к прокату. Именно в эти дни на одном из совещаний в Комитете по кинематографии Марк Донской весьма нелестно отозвался о новом фильме Рязанова, причем при этом прибег к недостойному для интеллигентного человека методу: соврал, что фильм не нравится и самому режиссеру-постановщику. А чтобы это выглядело более достоверно, Донской бросит в зал реплику: «Правда, Эльдар?», прекрасно зная, что Рязанова на этом совещании нет.