Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

И все же даже после того, как дирекция студии приняла решение снять его с роли, актер не оставлял надежды уладить конфликт. «Ты сможешь не начинать съемки без меня хотя бы три дня?» – спросил он у режиссера. «Смогу, но зачем?» – удивился Мкртчян. «Я попытаюсь попасть на прием к Шауро», – ответил Высоцкий (как мы помним, Василий Шауро руководил Отделом культуры ЦК КПСС). Мкртчян пожелал ему удачи в этой трудной миссии. Мкртчян не обманул Высоцкого. В течение двух дней группа находилась на берегу Финского залива, но съемки не проводила – занималась подготовительными работами. А на третьи сутки из Москвы пришла телеграмма от Высоцкого: «Можете взять любого. Меня не утвердили». Потом ходили разговоры, что Высоцкий ходил к Шауро домой, пел ему песни, которые он специально написал для фильма. Шауро песни похвалил, после чего сказал: «А зачем вам эта „Земля Санникова“, если вы в этом году еще в двух фильмах будете сниматься (речь идет о фильмах „Четвертый“ Александра Столпера и „Плохой хороший человек“ Иосифа Хейфица)? Так что определитесь: туда или сюда». Высоцкий выбрал Столпера и Хейфица. Хотя, отказываясь от «Земли…», он резал по живому: получалось, что кому-то можно сниматься в трех, четырех, а то и пяти фильмах в год, а ему нельзя. Всю горечь от этих событий Высоцкий потом излил на бумаге. В письме Станиславу Говорухину он писал:

«Я не так сожалею об этой картине, хотя и роль интересная, и несколько ночей писал я песни, потому что (опять к тому же) от меня почему-то требуют тексты, а потом, когда я напишу, выясняется, что их не утверждают где-то очень высоко – у министров, в обкомах, в правительстве, и деньги мне не дают, и договора не заключают. Но возвращаясь к началу фразы, нужно просто поломать откуда-то возникшее мнение, что меня нельзя снимать, что я – одиозная личность, что будут бегать смотреть на Высоцкого, а не на фильм, а всем будет плевать на ту высокую нравственную идею фильма, которую обязательно искажу, а то и уничтожу своей неимоверной скандальной популярностью. Но сейчас, Славик, готовится к пробам Карелов со сценарием Фрида и Дунского, и все они хотят меня, а если такие дела, то мне и до проб не дойти, вырубят меня с корнем из моей любимой советской кинематографии. А в другую кинематографию меня не пересадить, у меня несовместимость с ней, я на чужой почве не зацвету, да и не хочу я…»

Высоцкий оказался прав: в картину Евгения Карелова «Высокое звание» его действительно не пустили, обрубив его кандидатуру еще на стадии кинопроб. Ведь там Высоцкому предстояло сыграть роль красного командира, прошедшего путь от рядового до маршала. В итоге на главную роль был приглашен Евгений Матвеев.

Но вернемся к «Земле Санникова».

Поскольку запрет на Высоцкого случился перед самым началом съемок, замену ему нужно было найти срочно. В итоге роль досталась Олегу Далю, которого немедленно вызвали в Зеленогорск. Ехал он туда без особого энтузиазма, поскольку любил работать с режиссерами, которых знал лично либо что-то о них слышал. Этих он вообще не знал. Видимо, поэтому на съемки он заявился… в дымину пьяный и страшно обиженный, что его пригласили не сразу, а только в качестве замены Высоцкого. Однако с приездом Даля съемки наконец-то начались. Были отсняты следующие эпизоды: шхуна во льдах; проход путешественников через снежные торосы; похороны членов предыдущей эскпедиции.

Между тем скандалы продолжали сотрясать съемочную группу. Режиссерам никак не удавалось найти общего языка с исполнителями главных ролей: те считали их дилетантами и в открытую игнорировали половину их предложений. Особенно сильно негодовал Сергей Шакуров, который в итоге вообще перестал слушаться режиссеров и работал, исходя из собственных взглядов на съемочный процесс. Затем к нему присоединились Даль с Дворжецким. Что касается Вицина, то он в конфликтах с режиссерами не участвовал, предпочитая выдерживать стойкий нейтралитет. Естественно, долго такая ситуация продолжаться не могла.

В двадцатых числах марта, примерно за неделю до конца экспедиции, грянул взрыв: актерская троица решила бить челом «Мосфильму», чтобы его руководство немедленно, пока съемки только начались, назначили пусть одного, но опытного режиссера взамен двух молодых и неопытных. Была послана весьма дерзкая телеграмма: «Сидим в говне на волчьих шкурах. Дворжецкий. Вицин. Даль. Шакуров». Однако руководство студии заняло принципиальную позицию: режиссеры остаются прежние. Решение, в общем-то, объяснимое, поскольку в кино действуют те же законы, что и на любом производственном предприятии, где в конфликте между бригадиром и подчиненными руководство старается отстоять интересы первого, а не вторых. Будь среди актеров, снимавшихся в «Земле Санникова», хоть один народный артист СССР (Вицин «народного» получит в 77-м, да и он в этом конфликте, как мы помним, занимал нейтральную позицию), может быть, ситуация приняла бы иной оборот. А так, едва экспедиция вернулась в Москву, «бунтовщиков» немедленно вызвали к руководству.

В течение месяца каждому из них усиленно промывали мозги на предмет того, чтобы они отказались от своих претензий к режиссерам. «Промывка» имела успех. Вицин первым согласился сниматься дальше с теми же режиссерами, поскольку его жизненная установка всегда была одна – избегать всяческих конфликтов. Затем «сломался» Дворжецкий, которого приперли к стене личными мотивами. Он, будучи иногородним, ждал квартиры в Москве, а на студии его поставили перед выбором: либо снимаешься дальше как есть, либо квартиры тебе не видать как собственных ушей. Последним сдался Олег Даль. И только Сергей Шакуров оказался самым крепким орешком. Чем только его не умасливали, какими карами не грозили, он продолжал стоять на своем: сниматься буду только с другим режиссером. В итоге ему влепили выговор и сняли с роли. Причем, поскольку зима к тому времени уже благополучно завершилась и переснимать сцены с участием Шакурова было невозможно, было принято решение их оставить. Поэтому наблюдательный зритель может заметить, что в «зимних» эпизодах фильма мелькает лицо Сергея Шакурова, хотя в титрах значится совсем другой актер.

После снятия с роли Шакуров навсегда прервет свои отношения с Далем и Дворжецким: столь велика будет его обида на них за уступчивость руководству студии. Как заявит много позже сам актер: «Влад и Олег меня предали: они согласились работать дальше. Я пошел до конца и написал заявление. По моему поводу было два худсовета на „Мосфильме“. Но я уже не мог отказаться, остановиться. Это было бы вопреки моему разуму, который мне в тот момент говорил: „Ты что, Сергей, делаешь?“ Но у меня, кроме бешенства, ничего не было. А после бешенства наступила апатия. Я вырубил этих двух людей из своей жизни – Даля и Дворжецкого…»