Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Вы всегда толкали меня к этому решению, которое я теперь вынужден принять.

Может быть, таким образом Вы хотели освободиться от неудобного для Вас в каком-то смысле сотрудника хотя бы на некоторое время? Но это для Вас будет не так-то легко сделать. Не так-то просто будет Вам, Филипп Тимофеевич, от меня отделаться. Дайте только передохнуть немного!

Я в самое ближайшее время буду ждать от Вас ответа на мое заявление, и, если его не последует, мне придется обратиться в редакцию газеты «Правда» с открытым письмом, в котором я буду вынужден объяснить причины, по которым я прошу у руководства возможности временно работать за рубежом.

Народный артист РСФСР А. Тарковский».

Судя по всему, это послание не удивило Ермаша. И уж тем более не напугало. Наверняка он давно предполагал, что Тарковский способен совершить нечто подобное, окажись он за рубежом. Однако объяснять поведение режиссера-невозвращенца перед вышестоящим руководством Ермашу все равно пришлось. Поэтому почти сразу после получения письма – а на календаре была середина июня 1983 года– в Госкино была написана разъяснительная записка, которая начиналась со следующих слов:

«По мнению Госкино СССР, излагаемые в письме мотивы действий Тарковского А. А. являются результатом выстроенного в течение ряда лет самим режиссером представления о якобы предвзятом к нему отношении со стороны комитета на протяжении всего периода его творчества…»

Авторы записки, конечно, же лукавили: предвзятое отношение к Тарковскому в Госкино было. Как уже отмечалось, по разным причинам: как из-за неординарности таланта режиссера, так и по причине сложности (и некассовости) его кинематографа. Плюс – нелегкий характер Тарковского, который отпугивал от него даже его коллег. Например, в своем письме режиссер сетует, что когда он лежал с инфарктом, никто не навестил его ни разу. Однако вряд ли подобное могло произойти по приказу Госкино – наверняка это было следствием каких-то сложных интриг в низах кинематографического цеха.

Можно предположить, что решение Тарковского остаться на Западе могло даже обрадовать руководство Госкино, поскольку таким образом с их плеч сваливался один из самых проблемных во многих отношениях режиссер. Ведь золотая пора советского кинематографа безвозвратно уходила: шедевров появлялось все меньше, а «касса» была уже не та, что десятилетие назад. В такой ситуации субсидировать «штучный» кинематограф Тарковского Госкино было все труднее и труднее. Поэтому его отъезд был весьма кстати, и в Госкино наверняка с удовольствием потирали руки: мол, пусть теперь Запад раскошеливается на кинематограф Тарковского и носится с ним как с писаной торбой. Кстати, в разъяснительной записке Госкино подобные мысли были изложены следующим образом:

«Рассмотрев обращение Тарковского А. А., Госкино СССР считает, что его решение остаться за рубежом едва ли является только следствием эмоциональной неуравновешенности и определенной неудачи на Каннском фестивале, откуда Тарковский А. А. рассчитывал вернуться с главным призом. Сосредоточившись на собственном эгоцентрическом понимании нравственного долга художника, Тарковский А. А., видимо, надеется, что на Западе он будет свободен от классового воздействия буржуазного общества и получит возможность творить, не считаясь с его законами. Однако, поскольку кино является не только искусством, но и производством, требующим значительных трат, можно предполагать, что дальнейшее существование Тарковского А. А. за рубежом будет связано либо с утратой декларируемых им патриотических чувств со всеми вытекающими отсюда последствиями, либо оно станет невыносимым, и режиссер обратится с просьбой о возвращении в СССР…»

Авторы записки ошиблись в своих последних предположениях. Тарковский не утратит своих патриотических чувств к родине и не станет участвовать в тех антисоветских акциях, которые устраивали на Западе его коллеги-отъезжанты (вроде того же Юрия Любимова). Не станет он и бомбардировать советское правительство просьбами о возвращении на родину. Впрочем, последнее можно объяснить тем, что сделать это режиссер просто не успеет – помешает смерть, последовавшая в конце декабря 1986 года.

Вскоре после Тарковского остался на Западе и руководитель Театра на Таганке Юрий Любимов. Для многих этот шаг режиссера оказался полной неожиданностью, поскольку многолетний куратор «Таганки» в «верхах» Юрий Андропов пришел к власти, и это обещало театру неплохие перспективы. Однако вышло все наоборот, о чем речь уже шла выше. С приходом к власти Рейгана в Советском Союзе изменилось отношение к «пятой колонне» – к тем деятелям науки и культуры, которые с вожделением смотрели в сторону Запада, видя в нем единственного спасителя от коммунистической диктатуры. Это отношение стало таким же жестким, как отношение Рейгана к собственным либералам. Отсюда и то давление на «Таганку», которое стало усиливаться с конца 1982 года. Команда Андропова стала вести дело к тому, чтобы убрать Юрия Любимова с поста руководителя этого театра.

Судя по всему, Любимов прекрасно разобрался в ситуации. Он понял, что «лохматая рука», которая так долго защищала его на самом «верху», теперь утратила свою силу. А тут еще и жена стала настаивать на отъезде из Советского Союза, где она всегда жила без особой радости. А не прислушаться к мнению супруги Любимов никак не мог: это в театре он был диктатор, громовержец, а дома всем заправляла Каталина, слово которой для всех домашних было законом.

Летом 1983 годаЛюбимов обращается в ЦК КПСС с просьбой отпустить его в Лондон, мотивируя это двумя причинами: во-первых, личной (он хотел поправить свое пошатнувшееся здоровье в одной из лондонских клиник), во-вторых – служебной (он получил предложение поставить в театре «Лирик-сиэтр» спектакль «Преступление и наказание» Ф. Достоевского). Власти пошли ему навстречу. Любимов покинул Москву вместе со своей женой Каталиной и сыном Петей. Причем они явно предполагали, что назад могут и не вернуться: иначе зачем им было забирать с собой все столовое серебро (этот эпизод описывает в своих мемуарах О. Яковлева: дескать, актрисы «Таганки» специально проникли в квартиру Любимова, чтобы удостовериться, а не предполагал ли он заранее свое невозвращение, и не обнаружили там этого самого серебра и других ценных вещей).

Тем временем в ночь на 1 сентябрягрянул мировой скандал: над территорией Советского Союза, над Японским морем, силами ПВО СССР был сбит южнокорейский пассажирский самолет. В сообщениях указывалось, что на его борту находились 269 пассажиров. Однако по другой версии никаких гражданских лиц на борту лайнера не было: все они были высажены еще до того, как этот самолет-разведчик отправился с разведывательным заданием в СССР. А упоминание о пассажирах понадобилось западным спецслужбам специально для того, чтобы выставить Советский Союз той самой империей зла, о которой полгода назад говорил Рейган. Эта провокация удалась. На протяжении нескольких месяцев во многих странах мира бушевала самая разнузданная антисоветская истерия.