Александр Плеханов - Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942

В связи с этим, вносим предложение: власть должна на все последующее времена оградить сотрудников спецслужб от негативного к ним отношения. Понимая, что общество для этого не готово, тем не менее, необходимо начать разработку международной конвенции о защите их прав при условии, что они не нарушали законов государства, а честно исполняли служебный долг, посвятив свою жизнь обеспечению безопасности того Отечества, которому верно служат.

И еще авторское предложение: если мы желаем иметь объективную историю ведомства безопасности, то важно приучить чиновников соблюдать законы и другие правовые документы, регулирующие работу в архивах. А при том уровне доступности (точнее говоря, тотальной засекреченности) документов НКВД-НКГБ, которые существуют по сей день, ничего другого, кроме «верю не верю», добросовестный исследователь предложить не может. Как руководство к действию авторы восприняли слова директора ФСБ России, сказанные 28 ноября 2012 г. на церемонии вручения им премии ФСБ России за лучшее произведение литературы и искусства о деятельности органов Федеральной службы безопасности за 2012 г. о том, что «нам нужны произведения, в которых раскрывается суть и показывается та работа, которую делают наши сотрудники».

Работа с документами архивов России регламентируется законами «О государственной тайне», «О Федеральной службе безопасности», «Об архивном деле в Российской Федерации» и Трудовым кодексом России. Первые серьезные шаги по рассекречиванию документов 1941–1945 гг. уже сделаны. Приказом министра обороны России от 8 мая 2007 г. № 181 были рассекречены архивные документы Красной армии и Военно-Морского флота за период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (с изменениями от 30 мая 2009 г.). Еще 2 октября 2006 г. руководитель Федерального архивного агентства В. Козлов заявил, что до 2010 г. рассекретят документы советского периода. В 2015 г. председатель Совета при Президенте по содействию развития институтов гражданского общества и прав человека М. Федоров утверждал, что достаточно соблюдения законов, чтобы иметь доступ к документам КГБ уже сегодня. Для доступа к этим документам даже не нужно менять закон, а нужно его только выполнять. Но на деле не так все просто. Рассекречивание идет очень медленно.

Основанием для рассекречивания сведений является «изменение объективной обстановки, вследствие которой данная защита сведений, составляющих государственную тайну, является нецелесообразной». Статья 13 ТК России четко устанавливает, что срок не может превышать 30 лет. Он подлежит применению в отношении сведений, отнесенных к государственной тайне, как до, так и после вступления в силу закона о государственной тайне 1993 г. – единственному закону, регулирующему правоотношения, возникающие в сфере защиты информации, т. е. ведомственное толкование этого определения отвергнуто. Все, что старше 30 лет, либо подлежит рассекречиванию, либо продолжению сроков секретности. Архивные участники дел с момента вынесения приговора, по которым прошло более 75 лет, предоставляются гражданам, вне зависимости, являются ли они родственниками или нет. Это оговорено п. 3. ст. 25 Федерального закона «Об архивном деле в РФ» от 22 октября 2004 г. № 125-ФЗ. Все документы, созданные до февраля 1993 г., давно должны были пройти процедуру рассекречивания. Другие документы по этому вопросу являются подзаконными актами.

Реально же ведомства и архивы этот закон просто саботируют. А Федеральное архивное агентство и прокуратура не надзирает над исполнением его. Статьи 7–9 Закона «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. указывает, что государственная тайна – защищаемые государством сведения, раскрытие которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации. Степень секретности сведений, составляющих государственную тайну, должна соответствовать степени тяжести ущерба, который может быть нанесен безопасности России вследствие раскрытия указанных сведений (ст. 8 ТК). А должностные лица, уполномоченные по отношению сведений к государственной тайне, несут персональную ответственность за принятые ими решения о целесообразности отнесения конкретных сведений к государственной тайне. Но в государственных ведомствах царит полный произвол. Правовая неграмотность чиновников ужасная, на наш взгляд, они не понимают, с какими материалами имеют дело. Культом тайны для ряда руководителей стала шпиономания. При рассмотрении вопроса о рассекречивании эти службы действуют не просто вопреки здравому смыслу, но и нормам закона. Карьеристы и чиновники сверхбдительны, когда речь идет об агентурном аппарате и силах и средствах органов безопасности. В общем, как правило, засекречивают то, что секретным быть не должно и не является. Но это равносильно преступлению. Так, межведомственная комиссия по засекречиванию государственной тайны 12 марта 2014 г., не являясь юридическим лицом, выдала заключение № 2-с, продлившее на 30 лет сроки засекречивания сведений относительно органов госбезопасности за период с 1917 по 1991 г., как бы составляющих государственную тайну. Был оставлен на секретном хранении ряд приказов ВЧК 1919 г., даже тех, которые не имеют грифа «секретно». Это яркий пример не только абсурдного, наплевательского отношения к закону. Как можно считать секретными сведения, которые давно рассекречены в открытых публикациях? Так, в Интернете вы найдете: совершенно секретный учебник «История советских органов государственной безопасности» – М., 1977 г. (602 стр.), совершенно секретный «Контрразведывательный словарь», изданный НИО Высшей школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского (371 стр.), документы КГБ СССР, рассекреченные на Украине. К тому же, приказ с перечнем сведений, подлежащих засекречиванию, касается только органов ФСБ России, и в нем четко не прописаны временные рамки.

«Никто не забыт и ничто на забыто!», – часто провозглашают наши политики. Но эти слова остаются в значительной мере лишь призывом, а не реальностью. А как быть со словами генералиссимуса А.В. Суворова: «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат»? На дворе ХХI век. Сколько сотен тысяч их лежат на полях бывших сражений. Уже пожелтели извещения о гибели сыновей и дочерей, письма командиров и коллективные солдатские послания, не осталось тех частей и подразделений, расформированных и забытых. Остались номера полевых почт как неведомые шифры когда-то шумевшей жизни, теперь ни о чем никому не говорящие. Уже начали стираться в памяти вернувшихся домой солдат имена боевых товарищей, уже начала тускнеть эмаль орденов. А гибель каждого остается непоправимой метой в народе, зияющей брешью на его теле навсегда, ибо даже без одной до времени сорванной жизни, народ становится неполным [1270] Соленая подкова, авторский литературно-публицистический альманах Петра Ткаченко. Выпуск четвертый. С. 44, 60. .