Асия Хайретдинова - Катуар и Катуары

Этот завод вывозил нашу продукцию в самое опасное для завода время — октябрь — ноябрь 1941 года, когда немцы взяли Красную Поляну, Яхрому, подошли к Лобне — даже на бронемашинах.

Кроме того, в связи с тем, что многие огнеупорные заводы были оккупированы фашистами, наш завод обязан был снабжать огнеупором подмосковные цементные заводы.

Вместе с тем коллектив нашего завода был мобилизован на рытьё противотанковых рвов под Лобней вдоль Рогачёвского шоссе.

Пришлось работать всем по 12 часов в сутки и перестраивать работу всего завода и его технологию. Ранее завод использовал 32 — камерную печь Гофмана и два блока камерных сушилок (где была печь — сейчас основной цех плиток — на 1983 г — прим ред).

Естественно, что использовать всю такую печь мы не могли, поэтому внутри печи устроили 4-х камерную печь с (…)? топками внутри печи. Помольно — формовочное и сушильное отделение работало по прежней технологии, т. е. с сушильным барабаном, шаровой мельницей, дезинтегратором и т. д.

За работу по противотанковым рвам и снабжение оборонной промышленности огнеупором много рабочих и ИТР (в т.ч. и я) были награждены медалью «За оборону Москвы».

Кроме всех трудностей в первые месяцы 1942 года начались трудности с продовольствием — завод находился в сельской местности и поэтому нам не выделили продовольственные карточки.

Приходилось раскапывать в снегу убитых при бомбёжках лошадей и питаться кониной, но это было связано с риском быть подорванным (что и имело место). Помогала иногда овощная база, которая находилась у переезда (зав. базой Злушков Н. С.), которая давала для столовой завода испорченные овощи и пр.

С началом войны с завода были отданы на фронт ВСЕ имеющиеся в наличии автомашины.

Очень выручил завод М. И. Ведищев (в то время ещё не имел прав шофёра), который из отдельных автозапчастей и брошенной списанной автомашины собрал полуторку, и сам сел за руль. Мы все свободнее вздохнули, так как имели возможность немного помогать Сухаревскому сельпо, а оно в вою очередь стало помогать нашей столовой.

Кроме того, стали привозить с Красной Поляны муку для своей пекарни, продукты для магазина и т. д.

С наступлением особо опасного положения на фронте мы эвакуировали завод. В 4 (четырёх) вагонах отправили оборудование и рабочих на Чернореченский цементный завод Новосибирской обл., а руководство завода (директор Онико, я, гл. бухгалтер Бочаров Н. И., нач. планового отдела Кислицин, члены партии Барискин — нач. охраны и секретарь парторганизации, Гурьянов —электрик, нач. цеха Чуркин Г. К.) оставались на месте до особого распоряжения районной «тройки» во главе с секретарём райкома Латышевым.

Завод в это время не работал.

После того, как немцы заняли село Белый Раст, приблизились к Горкам Сухаревским,, нам дали команду на автомашине выехать на Бескудниевский кирпичный завод (Москва), и ежедневно быть в Долгопрудном, где размещалась районная власть и штаб армии. И ждать распоряжений.

Железная дорога дальше ст. Бескудниково (от Сав. Вокз) уже не функционировала, в Катуаре на ж.д. пути неоднократно сбрасывались бомбы.

В конце ноября мне дали команду выехать на завод (бывший уже без управления) вместе с взрывниками и ВЗОРВАТЬ ЗАВОД. На наше счастье этого не получилось из — за отсутствия бронемашины.

…

На другой день после активных действий советских «катюш» обстановка на фронте изменилась в пользу Красной Армии.

И завод НЕ ВЗОРВАЛИ.

Нас же из Бескудниково в товарном вагоне отправили на Урал, в г. Асбест, где размещалось наше эвакуированное министерство. Как только мы туда прибыли, нарком Промстройматериалов Соснин приказал нам немедленно выехать на завод и запускать его в работу.

Что мы и сделали.

Прибыв на место, собрали рабочих и организовали работу. Начался выпуск продукции в эвакуации.

Зимой 1942 года завод стал выпускать дополнительно очень сложный огнеупорный фасон для Ступинского металлургического завода, который ДАВАЛ МЕТАЛЛ ДЛЯ САМОЛЁТОВ.

Авиационщики в свою очередь стали помогать нашему заводу продуктами.

…

Зимой 1942 году мы вернулись из эвакуации и приступили к восстановлению производства в Катуаре.

Что интересно- в 1943 году на завод прислали 500 чел. военнопленных (немцев и др.), которых мы вначале разместили в неработающей Гофманской печи №2, а потом организовали зону на базе всего здания, где сейчас размещается контора, столовая, клуб (на 1983 — прим. ред) и т. д.

Кто же из наших рабочих работал на заводе? Трудно и невозможно всех вспомнить. Я уже называл начальника цеха Чуркина. Очень хорошо работал мастером Стёпина Дуся (хотя и малограмотная, но дело знала). Обжигальщик дед Самохин (с бородой как у Льва Толстого) был первым ударником и участвовал от завода на совещании, который проводил нарком Каганович и др.

По инициативе слесаря «золотые руки» Логинова была смонтирована на заводе пилорама (от неё он трагически погиб).

…

Оборудование завода так и осталось на Чернореченском заводе.

Фронт далеко отошёл от Москвы, свершилась победа в Сталинградской битве (дача командующего Чуйкова недалеко от Катуара — в Трудовой-Северной), победно завершились бои на Курской дуге.

Положение на заводе всё более и более стабилизировалось, было налажено полное производство огнеупоров (правда, на хУдшем сырье из Тульской обл.).

Возвращались с фронта наши товарищи, отчисленные по инвалидности после ранений. Среди них — слесарь Данченко Иван, который и стал председателем завкома.

В начале 1945 г. на завод прибыло трофейное оборудование из Германии в составе 21 вагона. На базе него было организовано производство глазурованного печного кафеля, из которого мы собирали небольшие печки и отправляли их в освобождённые районы.

Из возвращённых с фронта (для производства, не по инвалидности) отмечу бывшего молотобойца, вернувшегося в звании Героя Советского Союза, лейтенанта, Степана Ушакова. Его рассказы — фронтового снайпера — вдохновляли работников завода.

9 Мая 1945 года мы все отмечали День Победы. Веселью, радости и слезам не было предела. Танцевали под гармошки прямо на поле за магазином. Весь день и ВСЮ НОЧЬ!

Я, Кровиков Иван Осипович, 1906 г. р. После училища меня назначили дежурным по ст. Катуар. Во время ВОВ работал путейцем при ст. Катуар.

В августе 1941 г. поступила команда взорвать станцию и дома. Станцию мы взорвали, а дома не стали, так как было много детей. Взяли передатчик «Морзо», поставили на санки, и пошли пешком на Пушкино. В Пушкино мы его сдали, и убыли в Москву в В.О.

Как отогнали немцев, мы вернулись, восстановили станцию и приступили к работе.