Лев Мечников - Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель

В этом заседании принимал участие, между прочим, немецкий генерал Аух, товарищ Гарибальди по 48 г., привезший ему шпагу в подарок от голштейнских дам. Аух принят в Генуе с особенным восторгом.

Здешние кодины, бедные, в особенности озадачены настоящим движением, они даже попримолкли что-то в последнее время, и посылают ex-voto [217] В католическом обиходе: обетные подношения. в церковь св. Петра, чтобы враги их поскорее сломили себе шею в своей неистовой скачке. Но на этот раз они могут оставаться совершенно спокойны: застоявшаяся итальянская жизнь могла дойти до размеров лихорадочного волнения в первые минуты, когда почувствовала себя освобожденной из-под ненавистного ига иезуитов, доминиканцев и всех цветов католического духовенства. Но эта лихорадка не погубит ее молодых сил; да она и не протянется долго: скоро наступит время осмотрительности, если только с наступившей весной Австрия снова не вызовет энтузиазма и волнения. Этого здесь ждут не без нетерпения…

В заключение приведу следующее письмо сиенских вольных карабинеров, о которых я уже говорил вам, к Гарибальди:

Генерал!

Война, конечно, зло, но к сожалению, без нее мало надежды обойтись народу, только что вставшему после долгого усыпления; без нее не кончатся бедствия Италии. Нам необходимо быть сильными. Мы уже устроили Общество Карабинеров по образцу, одобренному вами для Генуэзского батальона, и скоро будем готовы идти туда, куда вы призовете нас на славные победы, на защиту отечества.

Но чтобы не поступить в чем бы то ни было не согласно с вашими видами, мы просим вас стать действительным председателем нашего общества, которому этим вы придадите новую силу и значение.

Не откажите в исполнении нашей просьбы и, когда наступит решительное время, не забывайте сиенских карабинеров.

Гарибальди отвечал следующее:

Я радуюсь вашему делу, потому что в нем вижу залог успехов Италии в предстоящих сражениях. Охотно исполняю ваше желание. Теперь я буду вашим председателем, но скоро надеюсь вместе с вами выгнать из Италии последние остатки лжи и гнусности, которые пока еще в ней держатся крепко.

Ваш Гарибальди.

Ты помнишь ли, товарищ неизменный, то светлое и хорошее время, как после долгой ночи зашли наконец на европейском горизонте лучи итальянского Risorgimento… Как всё хорошее на белом свете, время это прошло весьма скоро. Такие восторженные, художественно полные моменты, каков был в Италии 1860-й год – праздники в жизни народов; а народам долго праздновать нельзя и некогда… Так или иначе, время это прошло, и об этом нечего долго распространяться.

Вы все, следившие за итальянскими событиями с тем дилетантским сочувствием, с которым взрослые люди следят за хорошей драмой или смотрят на исторические судьбы чуждых им народов – вы, говорю я, отвернулись от Италии, только что наступил для нее иной период, довольно однообразный и скучный, без порохового дыма и торжественных демонстраций. Успокойся: я вовсе не думаю журить тебя.

Конечно, люди неохотно расстаются с тем, что хотя на минуту вдохновило их, увлекло. Следы пиршества и последние его остатки обыкновенно переживают праздничное настроение гостей… Так и в Италии. Воодушевление 1860 года прошло… Остались воодушевляющие надписи на заборах, знамена и флаги в остериях, подвалах, кофейных. Когда-то полные силы и значения, комитеты продолжали собираться, горячо спорить о чем-то. В парламенте поднимались полные современного значения вопросы…

Немного надо было времени, чтобы убедиться в пустоте, в ненужности всей этой игры, где призраки подставлялись на место живых людей и событий. Да и сами игроки не могли долго выдержать… На глазах же у меня был непогрешимый барометр: я видел равнодушие, с которым встречали и провожали всё это те, которые так недавно еще забывали собственную нищету во имя одной, общей всем им, живой народной идеи.

Не везде однако же жажда деятельности прошла вместе с вдохновением. Ассоциация – был любимый мотив всего этого брожения. Оно и понятно в Италии, где ассоциации сделали всё, что было славного в истории Италии.

Ассоциации были везде и всюду. О них писались статьи в журналах и читались всеми; переводили Прудона и раскупали нарасхват. Составлялись ассоциации для постройки железных дорог и для игры в рулетку; для упражнения в риторике и для деланья долгов с патриотической целью; для издания общеполезных журналов и для сооружения памятника Кавуру… Гарибальди предложил ассоциацию для освобождения Венеции и Рима; другие предложили свою для избиения сельского народонаселения Калабрий и Базиликат… Не удивительно, что мало кто обратил внимание на несколько сот городских пролетариев, составивших свою ассоциацию для обеспечения друг другу куска хлеба насущного, на случай болезни или недостатка в работе… Журналы всех партий похвалили их как-то вскользь, и вскользь же обругала их клерикальная «Armonia».

А между тем тут надо искать разрешения великой исторической задачи не только для одной Италии, но и для всей Европы. Итальянские ремесленные братства появились в виде ассоциации для взаимного вспомоществования. Я ничего не имею против принципа взаимного вспомоществования и не понимаю, что можно разумно возразить против него. Избавить людей от опасности голодной смерти и от филантропии, о которой особенно заботился покойный Кавур, дело хорошее во всех отношениях. Теряла при этом только королевская лотерея, потому что из большинства работников, покупавших себе еженедельно в нее билет, мало нашлось таких, которые не решились бы внести в кассу нового братства требуемые ею двадцать сантимов (т. е. около 5 коп. сер.) в неделю, так как за эту незначительную плату они приобретали наверное то, чего могли ожидать от игры только под большим сомнением. А для работника обеспечение ему 1 франка и 40 сантимов ежедневно, на всё время могущей постигнуть его болезни, едва ли не больше значат, чем капитал в несколько сот франков, который всё же не дает ему возможности подняться на серьезно обеспечивающее его предприятие… Может быть от того, что братство взаимного вспомоществования вступало как бы в конкуренцию с королевской лотереей – в официальных кружках его приняли не благоприятно.

Была, правда, и другая причина. Итальянские теоретические демократы не могли обойти своей милостью подобного рода ассоциацию и в некоторых городах, как например в Сиене, их влияние на развитие ремесленных братств оказалось самое вредное. Заседания ассоциаций обратились в какие-то учено-отвлеченные демагогические диспуты о предметах, по большей части лишенных всякого интереса для работников. Эти последние, не видевшие большой выгоды для себя от подобных упражнений в красноречии, остыли мало-помалу и к самому предприятию. Управляющий делами ассоциации, комитет получил от этого возможность распоряжаться самовластно и повел дела таким образом, что касса скоро опустела, несмотря на то, что при устроенном с самого начала контроле не было никакой возможности, кому бы то ни было, употребить в свою пользу общественные деньги. Дефицит произошел не от бесчестности комитета, а только от плохого понимания ими работничьих нужд. Тоже, или почти тоже, повторилось во многих других городах…