Виктор Кунин - Последний год жизни Пушкина
- Название:Последний год жизни Пушкина
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1990
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Кунин - Последний год жизни Пушкина краткое содержание
Последний год жизни Пушкина - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Подполковник. Данзас.
Февраля 14-го дня 1837 года.
[521] Щеголев , с. 174–175. Доктор Шольц В. Б. — врач Воспитательного дома на набережной Мойки. Он был ближе других, к нему и кинулся Данзас; Задлер К. К. — доктор медицины.
Записка доктора Шольца
27-го января в 6¼ ч. полковник Данзас приглашал меня к трудно раненному, Александру Сергеевичу Пушкину.
Прибывши к больному с доктором Задлером, которого я дорогою сыскал, взошли в кабинет больного, где нашли его лежащим на диване и окруженным тремя лицами, супругою, полковником Данзасом и г-м Плетневым. — Больной просил удалить и не допустить при исследовании раны жену и прочих домашних. Увидев меня, дал мне руку и сказал: «Плохо со мною». — Мы осматривали рану, и г-н Задлер уехал за нужными инструментами.
Больной громко и ясно спрашивал меня: «Что Вы думаете о моей ране; я чувствовал при выстреле сильный удар в бок, и горячо стрельнуло в поясницу: дорогою шло много крови — скажите мне откровенно, как Вы рану находили?»
Не могу Вам скрывать, что рана ваша опасная.
«Скажите мне — смертельна?»
Считаю долгом Вам это не скрывать, — но услышим мнение Арендта и Саломона, за которыми послано.
«Je vous remercie, vous avez agi en honnête homme envers moi — (при сем рукою потер себе лоб) — il faut que j'arrange ma maison» [522] Благодарю вас, вы поступили по отношению ко мне как честный человек; мне надо устроить мои домашние дела. (фр.)
. — Через несколько минут сказал: «Мне кажется, что много крови идет?»
Я осмотрел рану — но нашлось, что мало — и наложил новый компресс.
Не желаете ли Вы видеть кого-нибудь из близких приятелей?
«Прощайте друзья!» (сказал он, глядя на библиотеку). «Разве Вы думаете, что я часу не проживу?»
О нет, не потому, но я полагал, что Вам приятнее кого-нибудь из них видеть… Г-н Плетнев здесь —
«Да — но я бы желал Жуковского. — Дайте мне воды, меня тошнит».
Я трогал пульс, нашел руку довольно холодною — пульс малый, скорый, как при внутреннем кровотечении; вышел за питьем и чтобы послать за г-м Жуковским; полковник Данзас взошел к больному. Между тем приехали Задлер, Арендт, Саломон — и я оставил печально больного, который добродушно пожал мне руку.
[523] Доктор медицины Иван Тимофеевич Спасский — домашний врач Пушкиных. Он почти неотлучно находился при умирающем П. Записка его, составленная 2 февраля, была использована Жуковским, когда он писал свое письмо С. Л. Пушкину (см. гл. 8 № 32). Он первый зафиксировал фразу Пушкина, обращенную к царю: «весь его бы был». Интересный анализ этой ситуации см. в статье В. А. Сайтанова «Прощание с царем». — ВПК, вып. 20. — Л., 1986. Однако нельзя не учитывать и простейших житейских обстоятельств: умирающий П. должен был сделать все, еще от него зависящее, чтобы облегчить участь семьи. Вполне вероятно, что прежде всего поэтому он сказал слова, записанные И. Т. Спасским, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, А. И. Тургеневым; сын Греча Николай Николаевич умер 26 января.
И. Т. Спасский
Последние дни А. С. Пушкина
В 7 часов вечера 27 числа минувшего месяца приехал за мною человек Пушкина. Александр Сергеевич очень болен, приказано просить как можно поскорее. Я не медля отправился. В доме больного я нашел доктора Арендта и Задлера. С изумлением я узнал об опасном положении Пушкина.
— Что, плохо? — сказал мне Пушкин, подавая руку. Я старался его успокоить. Он сделал рукою отрицательный знак, показывавший, что он ясно понимал опасность своего положения.
— Пожалуйста, не давайте больших надежд жене, не скрывайте от нее, в чем дело, она не притворщица; вы ее хорошо знаете; она должна все знать. Впрочем, делайте со мною, что вам угодно, я на все согласен и на все готов.
Врачи, уехав, оставили на мои руки больного. По желанию родных и друзей Пушкина я сказал ему об исполнении христианского долга. Он тот же час на то согласился.
— За кем прикажете послать? — спросил я.
— Возьмите первого, ближайшего священника, — отвечал Пушкин. Послали за отцом Петром, что в Конюшенной. Больной вспомнил о Грече.
— Если увидите Греча, — молвил он, — кланяйтесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере.
В 8 часов вечера возвратился доктор Арендт. Его оставили с больным наедине. В присутствии доктора Арендта прибыл и священник. Он скоро отправил церковную требу: больной исповедался и причастился святых тайн. Когда я к нему вошел, он спросил, что делает жена. Я отвечал, что она несколько спокойнее.
— Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском, — возразил он, — не уехал еще Арендт?
Я сказал, что доктор Арендт еще здесь.
— Просите за Данзаса, за Данзаса, он мне брат.
Желание Пушкина было передано доктору Арендту и лично самим больным повторено. Доктор Арендт обещал возвратиться к 11-ти часам. Необыкновенное присутствие духа не оставляло больного. От времени до времени он тихо жаловался на боль в животе и забывался на короткое время. Доктор Арендт приехал в 11 часов. В лечении не последовало перемен. Уезжая, доктор Арендт просил меня тотчас прислать за ним, если я найду то нужным. Я спросил Пушкина, не угодно ли ему сделать какие-либо распоряжения.
— Все жене и детям, — отвечал он. — Позовите Данзаса.
Данзас вошел. Пушкин захотел остаться с ним один. Он объявил Данзасу свои долги. Около четвертого часу боль в животе начала усиливаться и к пяти часам сделалась значительною. Я послал за Арендтом, он не замедлил приехать. Боль в животе возросла до высочайшей степени. Это была настоящая пытка. Физиономия Пушкина изменилась: взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из своих орбит, чело покрылось холодным потом, руки похолодели, пульса как не бывало. Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтоб жена не услышала, чтоб ее не испугать.
— Зачем эти мучения, — сказал он, — без них я бы умер спокойно.
Наконец боль, по-видимому, стала утихать, но лицо еще выражало глубокое страдание, руки по-прежнему были холодны, пульс едва заметен.
— Жену, просите жену, — сказал Пушкин.
Она с воплем горести бросилась к страдальцу. Это зрелище у всех извлекло слезы. Несчастную надобно было отвлечь от одра умирающего. Таков действительно был Пушкин в то время. Я спросил его, не хочет ли он видеть своих друзей.
— Зовите их, — отвечал он.
Жуковский, Виельгорский, Вяземский, Тургенев и Данзас входили один за другим и братски с ним прощались.
— Что сказать от тебя царю? — спросил Жуковский.
— Скажи, жаль, что умираю, весь его бы был, — отвечал Пушкин.
Он спросил, здесь ли Плетнев и Карамзина. Потребовал детей и благословил каждого особенно. Я взял больного за руку и щупал его пульс. Когда я оставил его руку, то он сам приложил пальцы левой своей руки к пульсу правой, томно, но выразительно взглянул на меня и сказал:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: