Е. Грановский - Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года

Буэнос-Айрес выразил агрессору официальный протест, в котором потребовал незамедлительного возврата оккупированных островов. С тех пор, регулярно повторяемый и сделавшийся в некотором смысле традиционным 19 19 Аргентина повторяла протест в 1841, 1849, 1884, 1888, 1908, 1927, 1933 и 1946 годах и затем ежегодно в ООН. , этот протест так же традиционно отклоняется британской стороной, а проблема Мальвинских островов стала «незаживающей раной в сердце каждого аргентинца» и большой головной болью властей обеих стран.

Доводы Великобритании и Аргентины в обоснование своего права владения Фолклендскими (Мальвинскими) островами звучат как нельзя более убедительно.

Позиция официального Лондона строилась и строится на трех основных аргументах:

1) Британия никогда не отказывалась от заявленных в 1765 году притязаний на эти земли, а формулировки Утрехтского договора и Конвенции о заливе Нутка являются слишком расплывчатыми, чтобы считать, что Испания получила исключительные права на островные территории в Южной Атлантике;

2) длительный временной отрезок фактического британского владения архипелагом дает основания для владения юридического, или, иными словами, «сила, оставшаяся без вызова длительный период, есть право»;

3) волеизъявление жителей Фолклендских островов (согласно Уставу и декларациям Организации Объединенных Наций, утверждающим право народов на самоопределение), подавляющее большинство которых выступает за сохранение за Фолклендами статуса заморской территории Великобритании.

Также слабым местом аргентинской риторики является подписанная 24 ноября 1849 г. между Соединенным Королевством и Аргентинской конфедерацией и ратифицированная в мае 1850-го Конвенция об урегулировании существующих разногласий и восстановлении дружбы 20 20 Конвенция касалась урегулирования конфликта Аргентины и Великобритании в отношении независимости Уругвая, снятия длившейся с 1845 года англо-французской морской блокады Буэнос-Айреса и нормализации навигации на реках Парана и Уругвай и была заключена на почетных для Аргентинской конфедерации условиях. , в которой нет ни слова о раздоре по Фолклендам, что может расцениваться как признание британского суверенитета.

Аргентинская сторона, в свою очередь, убеждена в том, что имеет все права на Мальвинские острова по принципу uti possidetis как правопреемница Испании, а в обоснование испанского владения островами приводит множество актов и соглашений начиная с папской буллы «Inter сaetera» 1493 года, разделившей все уже известные заморские земли и те, которые будут открыты в будущем, между кастильским и португальским королевствами. Кроме того, спорные острова находятся на прилежащем к Аргентине континентальном шельфе, что позволяет претендовать на них, согласно Конвенции ООН о континентальных шельфах. Принцип права народов на самоопределение, по мнению аргентинских правоведов, не может быть применен в данном случае, так как современные жители островов – не коренное население, а завезенные поселенцы, которые заменили аргентинских колонистов.

Деятельность Организации Объединенных Наций в качестве регулятора международных отношений и распад мировой колониальной системы после Второй мировой войны создали предпосылки для разрешения территориального спора (читай: перехода островов под аргентинскую юрисдикцию) мирным путем. Воодушевленная этой перспективой, Аргентина стала активно поднимать вопрос о спорных островах на международной арене, апеллируя к положениям «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам», утвержденной резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №1514 (XV) от 14 декабря 1960 г. и провозглашавшей «необходимость незамедлительно и безоговорочно положить конец колониализму во всех его формах и проявлениях», а также недопустимость (на что особо упирала аргентинская сторона) «разрушения национального единства и территориальной целостности» обретших независимость стран. Еще пять лет спустя аргентинской дипломатии удалось продавить принятие Генеральной Ассамблеей ООН резолюции №2065 (XX) от 16 декабря 1965 г., признававшей колониальный статус Фолклендских островов и призывавшей изменить его путем переговоров. И все это на фоне стремительного развала Британской колониальной империи. В эти годы от нее отделяются Сьерра-Леоне, Танзания, Кувейт, Тринидад и Тобаго, Ямайка, Кения, Замбия, Мальта, Гамбия, Мальдивы… и т. д.

Важно отметить, что аргентинцы трактуют резолюцию ООН однозначно в свою пользу – как обязанность Великобритании уступить им спорный архипелаг. Вариант предоставления Фолклендским островам, подобно многим другим бывшим колониям, независимости ими не рассматривается в принципе. Можно себе представить, как заморская территория, обретя суверенность, проводит референдум о статусе островов и по его итогам подает заявку о вхождении обратно в состав Великобритании. Однако на практике такой остроумный ход только бы усилил давление на Фолкленды со стороны Буэнос-Айреса, и Аргентина никогда не признала бы легитимности референдума, обвиняя британцев в аннексии.

В 1966 году между Великобританией и Аргентиной были начаты переговоры о будущем островов, которые с перерывами и разной степенью интенсивности продолжались вплоть до 1982 года. Прагматично мыслящие политики в Великобритании придерживались мнения, что переход Фолклендских островов под юрисдикцию Аргентины сулит больше плюсов (улучшение политических и торговых отношений с Аргентиной, исключение из бюджета расходов на поддержку отдаленной заморской территории), чем минусов. Однако процесс уступки островов буксовал из-за твердого нежелания их населения избавляться от британского «колониального гнета» и тем более становиться аргентинскими подданными, непримиримой позиции крайне правого крыла Консервативной партии в британском парламенте и нагнетания великодержавной истерии средствами массовой информации.

Непреклонная позиция фолклендцев была главным препятствием уступке островов Аргентине. В иной стране через него бы легко переступили, однако британские политические традиции не позволяли этого сделать. Причем высшие должностные лица государства руководствовались отнюдь не социально-гуманистическими соображениями, а сознанием того, что в условиях жесткой политической борьбы и конкуренции за министерские кресла принятие такого решения неминуемо поставит крест на их карьере. Даже «железная леди» британской политики Маргарет Тэтчер, инициировавшая множество непопулярных экономических мер, не отважилась на столь смелый шаг. Общая линия британского МИДа строилась на том, что установления аргентинского суверенитета над Фолклендами в конечном итоге не избежать, но нужно получить достаточные гарантии и обеспечить соблюдение интересов жителей архипелага.