Муслим Мурдалов - Укрепление Грозное – город Воинской Славы Грозный. 1818–2020

Когда Е…… приехал по линии в Аур и спросил Едлинского, получил ли он секретные его предписания, то Едлинский утвердительно ответил и серьезно принес Е……. все запечатанные конверты, прося его прочитать ему их, так как он мало русскую грамоту понимает, а секретные бумаги никому не доверяет читать. Другой раз в Грозной Е……, раздраженный против Едлинского его постоянными насмешками и выходками, почему-то придрался и публично начал распекать его. Едлинский, оправдываясь, страшно размахивал руками; рассерженный Е….. закричал ему: «что вы, полковник, позволяете себе махать руками». Едлинский, почтительно приложив к козырьку руку, ответил весьма серьезно ломаным русским языком, как он всегда притворялся: «Ваше пр-во, я машу руками, бо я человек, ежели бы был собака, то махал бы хвостом». Е…… немедленно оставил его и поспешил скрыться, при общем хохоте присутствующих.

Однажды в воскресный день вечером, когда Е…….. с семейством своим и со всем обществом крепости Грозной сидел в палисаднике перед домом, слушая полковую музыку, прискакивает Едлинский из Сунджи, верст за 60, весь в пыли, берет у одного из своих конвойных большой портфель и подходит к Е………, окруженному дамами. Все подозревают какую-нибудь выходку и теснятся около Едлинского. Е……. добродушно встречает Едлинского, протягивает ему руку и говорит: «что вы это, Альберт Артурович, не успели с лошади слезть, а уже с бумагами». Едлинский с присущей ему флегмой наивно отвечает при всех: «Ваше пр-во, я ведь всегда езжу в Грозное, как в нужное место». Можно себе представить хохот всех присутствующих. Е……… отводит в сторону Едлинского, объясняет ему неприличие сказанного; тот, притворно конфузясь, извиняется незнанием русского языка и хочет сейчас же удалиться. Е……… утешает его и вводит опять в общество…

«Старина и Новизна». Исторический сборник, издаваемый при обществе ревнителей русского исторического просвещения в память Императора Александра III. Книга шестая. СПб. 1908 г.

Стр. 64 …Известного рода грубость нравов вырабатывала так же эта Кавказская жизнь. Дуэли на Кавказе не были очень частым явлением, но зато в запальчивости раны, даже убийства товарища, случались часто. Впрочем, все постоянно носили оружие, азиатские кинжалы и пистолеты, за поясом. Какой-то офицер, возвращаясь из экспедиции, приехал вечером в Кизляр и попал прямо на бал; он тут же пригласил даму и стал танцевать кадриль. Его vis-à-vis, местный заседатель суда, возбудил, не помню уже чем, его гнев, и офицер, не долго думая, выхватил кинжал и распорол ему живот. Заседателя убрали, пятно крови засыпали песком и бал продолжался, как ни в чем не бывало, но офицера пришлось арестовать и предать суду. Комендант Кизляра, который мне рассказывал этот случай, был собственно возмущен не самим фактом, а лишь запальчивостью молодого офицера, который ведь мог же вызвать заседателя на улицу и там кольнуть его, и дело кануло бы в воду. Ежели так дешево ценилась жизнь русского, то можно себе представить какую цену придавали жизни татарина.

Стр. 65 …В крепости Грозной сохранилось предание Ермоловских времен об одном известном и любимом им штаб-офицере, фамилию которого я забыл. Офицер этот был послан с колонною для рубки леса в Ханкальское ущелье; при этом случае обыкновенно жители Грозной и все мирные Чеченцы, под прикрытием войск, запасались дровами. Неприятель сильно атаковал наши войска и Алексей Петрович, слыша перестрелку, стоя на бастионе крепости, очень беспокоился об участи колонны. Наконец получил он от начальника оной чрез лазутчика записку, что все благополучно, неприятель отбит с уроном и оставил в руках наших семь тел (в то время был обычай приносить головы неприятеля, как трофеи). Наконец колонна показалась в виду Грозной. Ермолов послал благодарить начальника, с приказанием немедленно к нему явиться и принести трофеи. Но штаб-офицер соврал: было всего 4 головы, а соврать Ермолову было преступление,которое лишило бы виновного всего. Штаб-офицер, не долго думая, велел сейчас же отрубить три недостающие головы у мирных ногайцев, ехавших на арбах с казенными дровами; никто против этого не протестовал, и Алексей Петрович узнал об этом обстоятельстве, как он мне сам говорил, впоследствии, когда уже был в отставке.

Другой пример распорядительности в этом роде Эссена, о котором было упомянуто выше. В 1847 году, в чине капитана, по старости лет он был назначен военным начальником в укрепление Умахан-Юрт на правом берегу Сунжи; на левом берегу находился большой мирный чеченский аул Брагуны. По распоряжению начальника левого крыла Кавказской линии в то время известного Генерала Фрейтага, предписано было Эссену распорядиться о скорейшей перевозке казенного провианта в склады Умахан-юрт.

Перевозку эту взяли на себя мирные Брагунцы и на пароме переправляли в укрепление чрез Сунжу провиант. Эссен, куря трубку, сидел на батарее, командующей переправою, и все ругался за медленность доставки и, наконец, раздосадованный на паромщиков и чеченцев, приказал зарядить орудие картечью и выстрелить на паром в толпу Брагунцев. Несколько человек было ранено, трое убито, но зато провиант был переправлен с неимоверною скоростью. Эссен доносил Фрейтагу о происшествии в следующих словах: «переправа и доставка провианта производилась крайне медленно, но благодаря благоразумным мерам кротости, я побудил Брагунцев скорее исполнить распоряжение Вашего Превосходительства, и весь провиант доставлен в укрепление в целости».

Никто бы не думал жаловаться, если бы Эссен не приказал взять в укрепление тела убитых и запретил их выдавать родственникам. Роберт Карлович Фрейтагпохвалил Эссеназа распорядительность, ничего не подозревая, как вдруг явилась депутация старшин Брагунцев в Грозную с просьбой разрешить выдачу тел родственникам. Тут все открылось. Эссен был сменен и потом подал в отставку. Рассказ слышал я от самого Фрейтага, прибыв в Грозную вскоре после означенного происшествия.

Стр. 68 …Самое жалкое положение семейств офицеров вновь произведенных из Кавказских юнкеров. В то время юнкера, выслужившие срок в офицеры, из Кавказских полков, ежели не были произведены за военные действия Главнокомандующим, обыкновенно посылались на испытания и экзамен в резервную Кавказскую дивизию, расположенную в Таганроге и окрестностях. Здесь без всяких средств, отчужденные от родных полков, подвергались они всевозможным лишениям. Несчастные молодые люди должны были прибегать к долгам и, эксплуатируемые кредиторами, обыкновенно домохозяевами, у которых квартировали, они для расчета с долгами, при производстве, обещались жениться на дочерях и родственницах кредиторов. Эксплуатация подобного рода была довольно обыкновенна в Таганроге и Ростове, и можно себе представить безвыходное положение произведенного прапорщика, возвращающегося в полк с нелюбимой им и большею частью старой женой, а иногда и с детьми. Эти браки назывались на Кавказе «женитьба по росписке».