Олег Айрапетов - Крымская война

14 (26) июня 1853 г. Николай I подписал Манифест «О движении российских войск в Придунайские Княжества». В нем говорилось о необходимости защиты прав и преимуществ Православной Церкви, нарушаемых в Турции. «Старания Наши удержать Порту от подобных действий оказались тщетными, и даже торжественно данное Нам самим Султаном слово, было вскоре вероломно нарушено, – говорилось в этом документе. – Истощив все убеждения и с ними все меры миролюбивого удовлетворения справедливых Наших требований, признали Мы необходимым двинуть войска Наши в Придунайские Княжества, дабы показать Порте, к чему может привести ее упорство. Но и теперь не намерены Мы начинать войны; занятием Княжеств Мы хотим иметь в руках Наших такой залог, который во всяком случае ручался Нам в восстановлении Наших прав. Не завоеваний ищем Мы: в них Россия не нуждается. Мы ищем удовлетворения справедливого права, столь явно нарушенного. Мы и теперь готовы остановить движение Наших войск, если Оттоманская Порта обяжется свято соблюдать неприкосновенность Православной Церкви. Но если упорство и ослепление хотят противного, тогда, призвав Бога на помощь, Ему предоставим решить спор Наш, и с полной надеждой на Всемогущую Десницу, пойдем вперед – за веру Православную».

В июне 1853 г. на южной границе России имелось около 129 тыс. чел. при 304 орудиях, из них для действий на Дунае можно было выделить около 90 тыс. чел. при 208 орудиях. Для их поддержки войскам была передана Дунайская флотилия: два парохода, 27 канонерских лодок, две баржи и два бота, вооруженных 89 орудиями и 116 фальконетами.

22 июня (4 июля) армия М.Д. Горчакова перешла через Прут и быстро заняла Молдавию и Валахию. Местные войска насчитывали около 20 тыс. чел. Если не считать вместе с составом речной флотилии, пожарными, пограничной стражей, эта цифра была меньше. Пехота составила около восьми батальонов при 14 орудиях. Ее немедленно присоединили к русским частям, о чем вскоре пришлось пожалеть. Низкий уровень дисциплины и воинского духа привел к тому, что Горчаков приказал вывести их в тыл и ни в коем случае не вводить в бой с турками. Особого доверия молдаво-валахские отряды не вызвали и по другой причине. Русскую армию встречали с цветами, но эти восторги были ложными. Местная интеллигенция в целом негативно относилась к русским, не забыв участия России в подавлении движения 1848 г., при этом турок ненавидели гораздо сильнее и искреннее, потому что боялись неизбежной при их вступлении в княжества резни. Турецкая армия под командованием Омер-паши в это время медленно подтягивалась к Дунаю.

Илл. 15 Франц Крюгер. Николай I со свитой (фрагмент). XIX в

Весной и летом 1853 г. Николай I вплотную подошел к войне с Оттоманской империей. Ввод русских войск в Молдавию и Валахию сделал ее почти неизбежной. Спор о Святых местах в Палестине дошел до почти неконтролируемого уже развития событий. Петербург был в одном шаге от решений, принятие которых означало бы столкновение с Парижем и Лондоном. Этот шаг отделял Россию от нежелательной войны с трудно предсказуемыми последствиями. Расчет на изоляцию Франции уже был, очевидно, утрачен, но вера в поддержку Австрии еще сохранялась.

20 июня (2 июля) император отправил Францу-Иосифу письмо, в котором извещал его о том, что в случае начала большой войны с участием англичан и французов, «я не смогу более удерживать в покое болгар, греков и прочие народности, нетерпеливые и пришедшие в отчаяние. Весьма возможно, что они все восстанут, а флоты бессильны против них. Последствием будет падение в Европе Оттоманской Империи даже без помощи нашего оружия. Я желал бы, если это событие наступит, заранее знать твои виды и намерения. Я повторяю то, что ты уже знаешь: я не желаю завоеваний, и я это торжественно объявил в моем манифесте России. Этим всё сказано (выделено авт. – А.О.)». Для будущих государств Балкан, в случае распада Оттоманской империи, предлагался совместный русско-австрийский протекторат, но до вступления в войну Франции и Англии переход через Дунай не предполагался. «Достигнув Дуная, мы будем ждать, – писал Николай Паскевичу, – что предпримут турки; долго им оставаться в этом положении мудрено, ибо оно им разорительно; ничтожность правительства делается всё яснее, даже для самих турок, и надо опасаться революции. Словом, если войны и не будет, предвижу я скорое падение Турции».

Император ошибочно оценил возможные варианты развития событий не только в отношении Турции, где оккупация княжеств вызвала очень бурную реакцию. Правительство с трудом контролировало эмоции. В Австрии русские действия были подвергнуты самой жесткой критике. Париж и Лондон дали знать Вене, что в случае начала большой войны и поддержки России со стороны Австрии они не будут противодействовать возможным революциям в северной Италии, Венгрии и Польше. Эти предупреждения сразу же привели к желательным для англо-французского союза последствиям. В циркуляре русского Министерства иностранных дел, изданном после вступления нашей армии в Дунайские княжества, было объявлено, что Россия не имеет цели разрушения Турции и немедленно прекратит оккупацию княжеств, как только будут удовлетворены ее требования. Кроме того, там содержались и уверения в том, что Россия не начнет первой военные действия и не станет побуждать христианских подданных султана к мятежу против своего монарха.

Илл. 16 Карл Пиратский. Император Николай I и Великий князь Александр

в Санкт-Петербурге. 1843

2 (14) июля султан обратился с протестом к державам, готовым выступить за принцип целостности турецких владений. Общественное мнение Европы было настроено против России. Турецкий демарш стал основанием для созыва в Вене конференции по вопросу русско-турецкого конфликта. В этот момент турки, наконец, стали прислушиваться к советам польской эмиграции и решили создать казачью бригаду под польским командованием. 2 полка по 6 эскадронов в каждом должны были стать нуклеусом новой армии, в том числе и привлекать к воинской службе добровольцев из христианских подданных султана. Бригаду возглавил М. Чайковский (Садык-паша). Он же выступил инициатором создания этой части. Как отмечал Чайковский, «я хотел этим воскресить запорожское войско, которое, служа турецкому падишаху, самому верному и единственному союзнику Польши, не переставало быть войском Речи Посполитой и короля польского». Садыку удалось собрать до 1,5 тыс. человек – самого разного происхождения и судеб люди, с которыми он мечтал дойти до Киева. Гигантские планы остались на бумаге.