Алексей Полянский - СВР. Из жизни разведчиков

Стиву тогда очень захотелось отчитать нахала, который даже не соизволил вежливо попросить его об услуге. В последнее время его раздражало высокомерие и наглость американцев, которых он считал главными виновниками конфликтов в Индокитае. Если бы не они, южные и северные вьетнамцы давно бы договорились между собой и прекратили эту многолетнюю кровавую бойню. Стиву также захотелось высказать Брауну все, что думает об американцах, но он сдержался. Работая в американском информационном агентстве, было бы глупо портить отношения с ЦРУ — могущественные руководители Брауна легко могли найти возможность смешать с дерьмом простого журналиста Джексона, да еще и не американского гражданина. Поэтому, изобразив на лице учтивую улыбку, Стив сказал:

— Хорошо, я постараюсь все это сделать.

Но стараться он не стал. После посещения одного из отдаленных районов Камбоджи, где он имел интересные встречи с местными полицейскими, располагавшими интересной информацией о деятельности повстанцев, Стив передал Брауну небрежно подготовленную писульку, содержавшую общеизвестную, много раз публиковавшуюся в печати информацию и потребовал за нее денег. Американец разозлился и сказал, что «эта ахинея» стоит не больше доллара.

— Согласен, по крайней мере бумага окупится, — сказал Стив.

Браун с усмешкой, покопавшись в бумажнике, достал долларовую купюру и положил ее на стол.

Вскоре Стив уехал на несколько месяцев в Лаос, вернулся в Пномпень в самом начале семьдесят пятого, когда «Красные кхмеры» уже подступали к городу.

С Брауном, к своему великому огорчению, снова встретился в Бангкоке. Подходов со стороны ЦРУ к Стиву больше не было, ждал каких-то подвохов, но не замечал. Црушников в Бангкоке он знал почти всех, со многими общался на нейтральной основе, но никакого интереса к нему не проявил. Наверное просто потому, что американская разведка чувствовала себя в Таиланде как у себя дома и услуги Стива ей были просто не нужны.

Негативное отношение Стива к американцам и к ЦРУ, в частности, позволило нам активно использовать его по этой линии. От него поступала довольно-таки интересная как политическая, так и оперативная информация, включая сведения, характеризующие сотрудников посольства и резидентуры ЦРУ.

За работу, которую мы делали вместе со Стивом, меня неоднократно поощряли и повысили в должности. Командировка подходила к концу и пришло время передавать его другому нашему оперативному работнику. Было грустно расставаться с ним, поскольку я считал его не столько нашим агентом, сколько своим другом.

Видимо, ему тоже было грустно. На нашей последней встрече он подарил мне статуэтку и сказал:

— Пусть она всегда будет напоминать тебе о наших встречах и работе. Дай Бог, еще когда-нибудь встретимся.

Тогда я очень пожалел, что не захватил с собой сувенир для Стива…

В Центре я стал заниматься другим участком работы, к Таиланду отношения не имел. Слышал, что Стив продолжает хорошо работать с нами, у него все в порядке. И это меня всегда радовало.

В начале июня 1956 года на приеме, кажется, в агентстве Рейтер, я обратил внимание на пожилого низкорослого мужчину в очках с сильными диоптриями и одетым в изрядно поношенный популярный в жарких странах костюм сафари, рубашку навыпуск и брюки из легкой ткани.

Это заметил стоявший рядом со мной немецкий журналист и сразу же спросил меня:

— Знаешь, кто это такой?

Узрев в моих глазах, что я не имею никакого представления о данном субъекте, он сам же ответил на свой вопрос:

— Француз. Большой специалист по Камбодже. Прожил там более двадцати лет. Хорошо знал и Сианука и Лон Нола, и вообще вращался в правительственных кругах. А год назад еле унес из Пномпеня ноги. Теперь перебивается в Бангкоке.

Положение в захваченной полпотовцами Камбодже нас очень интересовало. Полпотовцы хозяйничали в стране больше года, но с нами они не спешили устанавливать дипотношения и резидентуры в Пномпене у нас не было. Поначалу, видимо, в Москве полагались на информацию из Ханоя. В конце семьдесят пятого я законтачил с одним американским корреспондентом, который постоянно посещал лагеря камбоджийских беженцев в Таиланде. Он сообщал мне полученную от них информацию. По его данным, «красные кхмеры» устроили страшную резню в стране. Он передал мне некоторые подробности этой трагедии, сославшись на конкретные беседы с беглецами.

В резидентуре —мы подготовили информацию по данному вопросу и направили в Центр. Через неделю пришел очень расстроивший нас ответ. Был сделан вывод о том, что американцы подбросили нам дезинформацию с целью дискредитации патриотических сил Камбоджи, свергнувших проамериканский режим в стране и стоящих на марксистских позициях. Эти сведения полностью опровергались данными вьетнамских коллег, которые утверждали, что в Камбодже торжествуют законность и революционный порядок, и Пол Пот и его единомышленники координируют свои действия с Ханоем. Мне было рекомендовано проявлять определенную осторожность в контактах с упомянутым американским журналистом, поскольку он может быть связан с ЦРУ.

Однако уже в начале следующего года нам стали приходить из Центра запросы о положении в Камбодже, из содержания которых можно было сделать вывод, что у вьетнамцев явно не ладились отношения с Пол Потом и на их информацию нельзя было ориентироваться.

С Сержем Жоелом, скажем, так звали француза, я познакомился на этом же приеме. Жоел дал мне визитную карточку, где было указано, что он свободный журналист. Он оказался общительным и очень разговорчивым человеком. Сразу же сказал, что любит играть в шахматы и ищет партнера.

Шахматист я очень и очень средний и уже забыл, когда последний раз двигал фигуры. Но, тем не менее, я согласился на приглашение Жоела придти к нему в гости для игры в шахматы.

Француз снимал маленькую квартиру в непрестижном районе Бангкока. Вся обстановка в ней была какой-то казенной и чем-то напоминала номер дешевой гостиницы. Играл он в шахматы здорово и где-то за час я успел проиграть ему две партии. От третьей я отказался и Жоел пошел на кухню варить кофе.

— К сожалению, могу угостить вас только этим, — сказал Жоел, ставя на стол початую бутылку весьма посредственного ликера.

— Всего лишь два года назад в моем доме в Пномпене не переводились лучшие французские коньяки, вина, шотландские виски самых престижных сортов. У меня был не только великолепный дом, но и прекрасная семья. Но я потерял все…

Жоел отхлебнул из чашечки кофе, закурил сигарету. После некоторой паузы, слегка успокоившись, он поведал мне свою грустную историю.

В начале пятидесятых годов лейтенант Серж Жоел в составе французских войск воевал в Индокитае. Потом переселился в Камбоджу, женился на кхмерке. У них родилось двое сыновей. Через несколько лет Серж в совершенстве овладел кхмерским языком, но камбоджийское подданство не принимал, оставаясь гражданином Франции. Сначала работал в местной франкоязычной газете, потом, несмотря на статус иностранца, стал чиновником пресс-отдела одного из министерств. По его словам, был вхож в королевские и правительственные круги. Он также сказал, что почти всю жизнь занимался филателией, собрал коллекцию марок, которая не раз была представлена на международных выставках и оценивалась экспертами в сто пять — сто десять тысяч долларов. Это целое состояние, и о судьбе четырнадцати альбомов с уникальными марками ему ничего не известно.