Александр Ефимов-Хакин - Так хорошо мы плохо жили

Дворы в центре Москвы запомнились их уникальной жизнью. В нашем доме жила девочка лет 7–8, больная прогерией. Она не играла с нами в детские игры, но часто присутствовала при них. И никто из детей ни разу не позволил себе как-нибудь поиздеваться или даже посмеяться над её старческой внешностью. Дети просто не обращали внимания на её лицо.

В доме напротив жил гермафродит лет 10–12. Периодически он надевал одежду мальчика, но чаще вынужденно юбку девочки, ведь тогда у них не было брюк. Однако в такой одежде сразу проявлялась угловатость её фигуры, несвойственные девочке поведение и необычно шаркающая походка. Дети тоже толерантно принимали его во всех видах.

На Сретенском бульваре, гуляя с бабушкой, появлялась упитанная, но не толстая девочка 3–4 лет в трусиках. И осенью, когда взрослые и сама бабушка уже ходила в пальто, девочку продолжали видеть голенькой. Тогда вслед женщине летели негодующие упрёки: «Дура старая, что же ты над ребёнком издеваешься»!? А мы, дети, знали, что у этой девочки два сердца.

Ходили слухи, что до войны в каком-то из переулков Сретенки играл в футбол со сверстниками Василий Сталин.

В те времена ещё при отсутствии телевидения дети с упоением заигрывались дотемна, точно так же, как в песне более поздних лет, но щемяще-ностальгической и для пятидесятников:

С 1943 по 1954 годы школы подразделялись на мужские и женские. Считалось, что это улучшает дисциплину и успеваемость (взяли пример с Германии).

Торжественным для малолеток был первый день в первом классе, но проходил он без каких-либо цветов и подарков, только игры и хороводы. В младших классах существовали необычные для нынешнего времени предметы – «внимание» и «чистописание». «Внимание», как довесок к «поведению», а «чистописание», как часть каллиграфии. Учили писать красиво и с разным нажимом по длине буквы. Для этого служили разные перья: № 86 для письма с нажимом, «скелетик» – без нажима. Писали чернилами чёрными или чаще фиолетовыми, заливаемыми в чернильницы – «непроливайки». Каждый школьник носил её с собой и на уроках вставлял в отверстие на парте, за которой сидел по несколько лет. В деревнях во время войны писали свекольными чернилами и в морозы было очень холодно.

Жалкие послевоенные школы. Кроме доски, мела, тряпки и парт – в классах нет ничего. В конце 40-х годов стали вводить школьную форму. До этого дети по 40–45 человек находились в классе в чём попало, случалось, что летом кто-то приходил босиком. И это даже в московской школе в центре города.

У нас, малолеток, сразу появлялась любовь к чтению. Ведь книга тогда была единственным окном в мир. Помню, как в первом классе учительница читала нам «Старика Хоттабыча». Все слушали с упоением, а громко смеяться разрешалось, только уткнувшись в свою зимнюю шапку, которую каждый заранее положил перед собой на парту.

Фото 41. Деревенская школа в конце 1940-х годов

Фото 42. Интерес к чтению за неимением других развлечений

Как-то я пошёл в библиотеку Ленина (там было детское отделение, теперь это зал диссертаций), оставив больного отца без помощи. Долго простояв на лестнице в очереди среди таких же мальчишек (в гардероб), я, наконец, дорвался до любимой книги. Только вечером понял, как я обидел отца, и потом долго раскаивался за свой поступок. Через неделю отец умер.

Во втором классе школьников принимали в октябрята, в четвёртом- – в пионеры, затем участие в сборах, в выпусках стенгазеты, кружках самодеятельности, хорах с песнями:

Фото 43. 1947 год. В классе школы в центре Москвы 40 человек

Летом почти все ребята направлялись в пионерские лагеря за город. Но существовали организованные детские отряды и в городе. В 1947 году меня тоже отправили туда в первый раз. От Москвы до лагеря ехали в открытом кузове грузовика. Нас посадили на простыню, расстеленную на полу кузова. Никаких досок для сидения, которые устраиваются обычно для взрослых, в кузове не было. Ребят много, сидели скопом – не повернёшься. На жёстком полу подбрасывало на ухабах, но песни все-таки пели. Помню, ногу отсидел, затекла от неудобства. Из питания в том лагере остались в памяти мягкие, гладкие, солёные огурцы с пустотами внутри. Как проводили время? Весело и здорово, если не считать дежурства по столовой (необходимо было чистить картошку) и ежедневные построения на «линейках» утром и вечером, где председатели советов отрядов докладывают о наличном составе, утром вожатые сообщают распорядок дня, а вечером – кто в чем отличился и результаты соревнований при их проведении. Сформированные по отрядам, ходили купаться. Устраивались соревнования в футбол, в волейбол, звено на звено, отряд на отряд.

Фото 44. Утро в пионерском лагере

Фото 45. Все как один на-а линейку ста-ано-вись!

Фото 46. Общий медосмотр, измеряют температуру

Фото 47. Непременная обязаловка – приём рыбьего жира.

Страна в заботе о здоровье детей выполняет план «рыбьим жиром детей обеспечивать» (слова из песни)

Фото 48. Пирамида. Тренировка к представлению на родительский день

Популярны были различные игры в лесу, обучающие полезным навыкам, в том числе поисковые по знакам на деревьях. Пользовались успехом особенно на родительских днях спортивные пирамиды разной сложности. В конце смены допоздна устраивался грандиозный праздник с разными представлениями, чтением стихов и песнями, где артистами, чтецами и певцами были сами дети. Праздник завершался грандиозным костром под крики «ура».