Коллектив авторов - Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

«Онег Шабат» – организация, созданная в Варшавском гетто историком Эммануэлем Рингельблюмом (1900–1944) для сбора документов и свидетельств об уничтожении польского еврейства. После войны часть этого архива была обнаружена и сейчас хранится в Еврейском историческом институте в Варшаве, который носит имя Рингельблюма. С 1997 г. выходит полное издание «Архива Рингельблюма» в 36 томах (электронная версия: https://cbj.jhi.pl/collections/749436).

Krzepicki A. Op. cit. P. 77–145.

ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 36.

Глацар Р. Ад за зеленой изгородью. М., 2002. С. 26–27. Журналистка Гитта Серени, неоднократно беседовавшая с Глацаром, считала его «самым надежным свидетелем» среди бывших узников Треблинки ( Sereny G. Into That Darkness: From Mercy Killings to Mass Murder. New York et al., 1974. P. 259). В значительной степени разделяя это представление, мы, где это возможно, опираемся в описании событий, связанных с подготовкой и ходом треблинского восстания, в первую очередь именно на показания Глацара.

Sereny G. Op. cit. P. 212.

Биографии и личные данные многих подпольщиков до сих пор остаются не до конца проясненными. Так, известно, что доктору Хоронжицкому было 57 лет, он был капитаном польской армии. Но существуют разные сведения о его специализации (то ли ларинголог, то ли дантист) и даже имени: по одним данным, его звали Юлианом, по другим – Элиашем. Впрочем, служивший в Треблинке Ф. Сухомель вспоминал, что Хоронжицкий был крещен ( Sereny G. Op. cit. P. 206), так что, возможно, речь идет о двух вариантах его имени – еврейском и христианском.

Встречаются и другие варианты написания его фамилии.

Arad Y. Op. cit. P. 272.

По словам Глацара, поводом для перевода стало обнаружение эсэсовцами пропажи из сортировочных бараков, за которые отвечал Блох, большой партии верхней одежды.

Webb C., Chocholaty M. Op. cit. P. 100.

Sereny G. Op. cit. P. 210–211.

Глацар Р. Указ. соч. С. 73–87.

В некоторых мемуарах встречаются утверждения, что узникам все же удалось купить у местных жителей несколько пистолетов, впоследствии использованных во время восстания ( Grinberg T. The Revolt in Treblinka // The Death Camp Treblinka: A Documentary. P. 215), однако их достоверность вызывает сомнения.

Несколько по-иному излагает эту историю Танхум (Тадеуш) Гринберг. Он утверждает, что было похищено 80 гранат, их спрятали в сапожной мастерской. Были намечены дата и время восстания. Повстанцы разбились на десятки, каждая со своим командиром. Предполагалось по сигналу атаковать казармы вахманов и эсэсовский командный пост, одновременно другой группе было поручено поджечь бараки. Члены «камуфляжной бригады», находящиеся на работе в лесу за пределами лагеря, должны были застрелить сопровождающего их эсэсовца, разоружить и убить вахманов. Но за час до намеченного времени начала восстания Раковский (старший капо, возглавивший подполье после гибели Хоронжицкого и перевода в «верхний лагерь» Блоха) показал Гринбергу гранаты, и тот сказал, что в них нет детонаторов. Поняв, что настоящее оружие достать не получится, подпольщики вооружились сапожными ножами («мы заточили их с обеих сторон, пока они не стали выглядеть как настоящие кинжалы») и ножницами. Но многие в лагере возражали против восстания, говоря, что идти в бой с таким оружием значит обрекать всех участников выступления на верную гибель (Ibid. P. 217–219).

Отношение узников к Раковскому было различным. С. Вилленберг писал, что «его мечтой было большое восстание, захват и разрушение лагеря, уничтожение команды немцев и украинцев, освобождение всех заключенных и бегство в лес, чтобы найти партизан. Вот и была причина для маршей вокруг барака, он хотел приучить нас к долгим изнурительным маршам, заставлял делать различные упражнения с целью подготовить нас и наши тела к тяжелой партизанской жизни» (с. 314). Другие узники Треблинки, однако, отзываются о Раковском не столь восторженно. Р. Глацар, например, описывал его как «крикуна и горлопана» с «большим бабьим лицом» ( Глацар Р. Указ. соч. С. 62). Возможно, определенную роль в таком несовпадении оценок сыграл тот факт, что Вилленберг, как и Раковский, был уроженцем Польши, а Глацар – Чехословакии.

«Придворные евреи» пользовались определенными привилегиями, имели доступ в ту часть лагеря, где жили немцы, и слежка за ними была менее пристальной, чем за остальными заключенными. Поэтому связь с Hofjuden была очень важна для подпольщиков.

28-летний Масарек был полуевреем, женатым на еврейке, то есть по нацистским законам не имел шансов избежать депортации. Тем не менее в лагере ходили слухи, что он добровольно отправился в Треблинку со своей беременной женой (ее убили сразу по прибытии в лагерь). Кроме того, в Треблинке существовала легенда, что он близкий родственник довоенного чехословацкого президента Томаша Масарика ( Kohn S. Op. cit. P. 228). Глацар особо подчеркивает роль Масарека в организации восстания, однако, возможно, тут сыграл роль тот же «субэтнический» фактор, что и в случае с Раковским: и Масарек, и Глацар были чехословацкими евреями.

Kohn S. Op. cit. P. 226.

Arad Y. Op. cit. P. 279; ср., однако: «В нашем лагере была небольшая группа, не все оказались способны на борьбу» ( Верник Я. Указ. соч. С. 192).

Arad Y. Op. cit. P. 281–282.

Grinberg T. Op. cit. P. 219.

Примерно на то же время – и по сходным резонам – два с половиной месяца спустя Александр Печерский и его товарищи назначат восстание в Собиборе. Впрочем, комендант Треблинки Ф. Штангль говорил, что услышал первые выстрелы в два часа, а диспетчер железнодорожной станции Треблинка Ф. Зомбецкий утверждал, что восстание началось около трех.

Это были Курт Франц, а также Август Мите и Вилли Ментц, отвечавшие за расстрелы в «лазарете» ( Sereny G. Op. cit. P. 236).

Kohn S. Op. cit. P. 228.

Grinberg T. Op. cit. P. 219–220.

Sereny G. Op. cit. P. 238. Курьезно, что Курт Франц, давая показания на процессе Штангля, утверждал, будто чувствовал, что узники что-то затевают, а потому, из симпатии к ним, специально ушел из лагеря сам и увел с собой других людей (Ibid. P. 241).

См. свидетельства Т. Гринберга ( Grinberg T. Op. cit. P. 221), В. Шнайдмана ( Webb C., Chocholaty M. Op. cit. P. 107), Р. Глацара ( Глацар Р. Указ. соч. С. 146–147). Немного по-другому рассказывает ту же историю эсэсовец Ф. Сухомель ( Sereny G. Op. cit. P. 240). Характерно, что и Т. Гринберг, и В. Шнайдман утверждали, что Ф. Кюттнер был убит. На самом деле он выжил и в конце 1943 г. был переведен в Италию. В самом конце войны или сразу после нее арестован советскими властями, 6 октября 1945 г. приговорен военным трибуналом 8-й гвардейской армии к смертной казни.