Андрей Никитин - Остановка в Чапоме

Все это прямо противоречит тому концу, который постиг Подскочего. Ведь не мог человек сразу взять и переродиться! Окружение? Но окружение - это одно, а сам человек - совсем другое. Окружение Гитермана в МРКС бросало вполне определенную тень на своего председателя, но в каких бы злоупотреблениях тех ни уличали, Гитермана можно было обвинить разве только в определенной близорукости и излишней доверчивости к людям. Не так ли произошло и с Подскочим? Может быть, как раз здесь и следует искать то общее, что роднит его с делом председателя МРКС?

И вот - приговор.

Подскочего Г. К. обвиняли в "хищении общественного имущества на сумму 2194 рубля 95 копеек".

В общих чертах я знаком с делом по рассказу Аржанцева, но мне важно видеть, как это описывается в документе, который решил судьбу человека. Следствие установило, что с 1982 по 1984 год по доверенностям, подписанным Подскочим или его заместителями, Бернотасом и Куприяновым, со склада МКПП МРКС колхоз получал сети, полушубки, меховые шапки, меховые сапоги. Полученное не оприходовали на складе колхоза, а продавали различным лицам, причем "деньги от реализации Подскочий присваивал себе". Значит, в сейф он не клал? Интересно. А кому продавал?

В тексте поименно перечислялись "граждане", и это было "маленькой хитростью", рассчитанной на то, что в случае ревизии материалов следствия и суда никто не станет интересоваться, что же это за "граждане", образовавшие клиентуру Подскочего. Между тем "гражданами" оказались весьма влиятельные лица: Н.А. Куприянов, заместитель председателя колхоза, а до этого - заведующий меховым цехом, заместитель директора и директор МКПП, который, таким образом, покупал через колхоз собственную продукцию; А.П. Мосиенко, начальник колхозной базы флота, распоряжавшийся колхозным флотом, ремонтом судов, океанским ловом - короче, главными доходами колхоза; Б.Л. Бернотас, заместитель председателя колхоза по флоту, а до этого - директор МКПП, покупавший опять-таки свою собственную продукцию через колхоз и контролировавший все колхозное строительство; А.С. Стефаненко, заместитель председателя МРКС по зверобойному промыслу, "и другие граждане", как записано в приговоре, из чего можно было понять, что их имена уже совсем "неудобны" для упоминания в судебном делопроизводстве.

В том, что они покупали что-то через колхоз, никакого криминала не было. Колхоз имеет право продавать свою продукцию или имеющиеся у него на складе предметы кому посчитает нужным. "Маленькая хитрость" состоит в том, что, покупая официально, эти люди вынуждены были бы платить вдвое дороже, тогда как колхозники покупали продукцию своего цеха по себестоимости. Главное же заключалось в том, что указанные лица брали не по одной "кукле" сетей, не по одной шапке или полушубку, для себя или для членов своей семьи: все это выписывалось неоднократно, в большом количестве и шло куда-то еще...

И тут в тексте судебного документа я обнаруживаю еще одну неточность. Согласно всем свидетельским показаниям, полученные за реализацию деньги Подскочий не "присваивал себе", как сказано выше, а клал в сейф, стоящий в его кабинете. Разница в этом есть, и существенная. О том, что Подскочий так делал, знали, оказывается, не только кладовщик, но и работники бухгалтерии. По их словам, они напоминали председателю о задолженности, но тот отвечал, что ждет ревизии. На "присвоение" это не похоже. Действительно, когда летом 1984 г. ревизия - не следствие, а ревизия МРКС! - обнаружила недостачу, Подскочий внес в кассу всю сумму до копейки. На вопрос суда, почему он не вносил деньги сразу, Подскочий ответил, что не вел учет, не знал, сколько числится за ним долга, и ожидал ревизии, чтобы сразу с этим покончить. За такое нарушение финансовой дисциплины он получил выговор по партийной линии, однако никакого состава преступления в его действиях нет и виновным он себя не признает. Казалось бы, на этом и поставить точку. Нарушение было, однако не проступок. И все же, вопреки фактам, установленным следствием, все происшедшее суд квалифицировал "как хищение общественного имущества повторно путем злоупотребления служебным положением должностным лицом", а потому "при определении меры наказания суд учитывает тяжесть совершенного преступления, его общественную опасность, характеризующие данные по работе, его первую судимость, признание своей вины...". Вот тут я остановился в замешательстве: ведь Подскочий свою вину категорически отрицал, признавая только нарушение финансовой дисциплины, так что здесь налицо была такая же фальсификация, как и в деле Стрелкова, где показания Устинова прямо противоречили тому, что о них было сказано. Что же дальше? Итак, суд принял во внимание "то обстоятельство, что ущерб от совершенного преступления полностью погашен, и с учетом тяжести совершенного преступления считает...". Тут у меня, как говорится, лезут глаза на лоб, потому что вместо оправдания подсудимого следует: "...определить Подскочему меру наказания по ст. 92 ч. 2 УК. РСФСР - 3 года и шесть месяцев лишения свободы с отбытием наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима".

Да что же это такое? Если это не полнейший произвол, не полное попрание закона, то я ничего не понимаю! И все это скрепляют своими подписями, свидетельствуя "гуманность и справедливость", народный судья Иванов, народные заседатели - "великие молчальники"! - Привалова и Старосик и прокурор Волхов, которые рассматривали дело Подскочего 5 февраля 1986 года в г. Полярный, в доме культуры "Полярник". Да, не хотелось бы мне встречаться с такой компанией не только что ночью в глухом месте, но и при свете дня... Три с половиной года в колонии усиленного режима! Ведь это издевательство над правосудием! Правда, словно бы спохватившись, далее следует: "В соответствии со ст. 4 п. "б" Указа ПВС СССР "Об амнистии в связи с 40-летием победы над фашистской Германией в Великой Отечественной войне освободить от наказания Подскочего как инвалида 2-й группы, дело производством прекратить".

Трагедия оборачивается фарсом? Но кому выгодно делать фарс из правосудия? Кому-то выгодно! И я с досадой думаю, что этот вопрос - кому все это было нужно? - мне придется задавать и после того, как я закончу уже затянувшееся расследование, поскольку дело Гитермана и связанных с ним председателей обрастает новыми подробностями и деталями. В том, что дело Подскочего будет так или иначе связано с делом Гитермана, я уже не сомневаюсь. Кроме классического для античной трагедии "единства времени и места действия", я нахожу во всех этих делах один и тот же почерк, как если бы все это совершалось по плану, разработанному генерал-майором Данковым и его помощниками. Подскочего судили не для того, чтобы судить, а для того, чтобы оправдать его предварительное заключение с 16 апреля по 27 сентября 1985 года в "следственном изоляторе", как свидетельствует имеющаяся в деле справка следственного отдела УВД Мурманского облисполкома. Правда, оправдания как раз и нет. Все, что изложено в материалах следствия, было за год до этого установлено ревизией МРКС и содержится в делах бухгалтерий колхоза "Северная звезда", начиная от копий доверенностей и кончая приходными ордерами погашения задолженности. Никто ничего отрицать и скрывать не собирался.