Андрей Никитин - Остановка в Чапоме

Мысль о том, что в Чапоме можно делать сыр, поражает Стрелкова своей очевидностью и в то же время фантастичностью. Остановившись, он тотчас же начинает подсчитывать и соображать. Сливки идут на масло. Сейчас его вывозят в Мурманск и продают рабочим и служащим промразведки. Но так будет недолго, Стрелков это понимает. Как только государственные хозяйства под Мурманском окрепнут, в областном центре будет свое масло, и накидывать рубль на килограмм за его перевозку никто не станет. А вот при наличии стабильной кормовой базы колхозы Терского берега могли бы обеспечить снабжение маслом своего района, здесь затраты на перевозку будут куда меньше. Сейчас в колхозе остается обрат, из которого делается творог. Его много, не всегда удается продать в селе, а перевозка явно невыгодна. Если же творога будет много и из него делать сыр, то продукт этот вполне окупит воздушную транспортировку, не говоря уже о том, что и здесь его будут брать нарасхват - сыра в продаже практически не бывает...

- Это в ближайшее время проконсультировать надо,- говорит мне в заключение Стрелков.- Мы строим сейчас новую молочно-товарную ферму, и к ней уже предусмотрена специальная пристройка - цех обработки молочных продуктов. Вот если бы рядом еще и сырный цех сделать, тогда в этом направлении перспектива была бы полностью ясна: сколько будет, когда, при каких условиях и - никаких отходов! Просто безотходное производство!

За разговором о планах и перспективах мы доходим до конторы.

Стрелков лучше меня понимает, что планы планами, но до тех пор, когда их удастся воплотить, еще много воды утечет. Но он видит их реальность, он видит, за что биться, на что нацеливать людей, за что получать выговоры по партийной и прочим линиям, потому что без реальных, пусть даже труднодоступных целей жизнь теряет смысл, вращаясь в колесе повседневности. Так и бывало раньше. Мелкие ежедневные заботы, о которых ежеминутно напоминали сверху и письменно и устно, не давали поднять головы, лишали перспективы, и вся хозяйственная деятельность моделировалась известным Тришкой с его злополучным кафтаном, который между тем ветшал и сокращался.

Не случайно Пялица, поглотившая Пулоньгу, без остатка исчезла в Чапоме следом за Стрельной. Не случайно колхоз "Волна" давно распрощался со своим последним судном и остался ни с чем на берегу. Все эти решения противоречили экологической природе колхоза, и даже Стрелков, удивительно заводной и энергичный Стрелков, который во всем и всегда успевал быть первым, заражая своим неподдельным энтузиазмом медлительных, но основательных односельчан,- на покосе, на тоне, в оленном стаде, на строительстве или ремонте, даже на полеводстве, когда, как рассказывал он сам, ему пришлось за два дня и три ночи освоить профессию тракториста, чтобы вспахать колхозные поля,- даже он готов был махнуть на все рукой.

- Видишь ли, дело какое,- говорит он мне, задержавшись на крыльце конторы,- полтора десятка лет я председатель, а слышал всегда только одно: "Давай!" Давай план, давай продукцию, давай показатели... И не я один - все так. А когда понукают, когда за тебя решают, что ты должен, а что не должен делать, хорошего ничего не получается. Тебе и оглянуться некогда, голову не поднять вперед посмотреть - туда ли ты идешь, куда надо? А может, ты уже по горло в болотине завяз и только руками машешь? И давать уже больше нечего, все кругом роздано, только что с себя последнее не снял. Вот и получалось, что жили не завтрашним днем, а вчерашним - за счет вчерашнего дня, им питаясь. Вот и бежали из колхоза все. Не хотели, а бежали, потому что мы, родители, своих детей гнали. А теперь, наоборот, звать надо, чтобы на место своих чужие не наехали! Вон у меня какая стопка писем с предложениями лежит. Правда, все рыбалкой хотят заниматься, на сельское хозяйство никто не просится, но я считаю, что это они просто догадаться не могут, что у нас, в Заполярье, земля порой лучше, чем в средней полосе, родит. Так что перелом произошел, это я тебе со всей уверенностью говорю...

И, напомнив мне, что к вечеру в правлении соберутся бывшие оленеводы, чтобы поговорить о возможности возрождения этой отрасли хозяйства, он уходит в контору...

В Чапому я летел через Мурманск и на этот раз не спешил. Да, конечно, лучше увидеть своими глазами однажды, чем услышать десять раз. Но прежде чем смотреть, надо еще знать, что именно смотреть и зачем. Мне хотелось узнать, как оценивают обстановку на Берегу в обкоме, что думают теперь, по прошествии двух лет, в "Севрыбе", что нового могут рассказать в рыбакколхозсоюзе. Да и к районному начальству следовало заглянуть.

Перелистывая подшивки местных газет, разговаривая с руководителями района и области, я мог убедиться, что в районе главным делом считали лес. Его добыче, сплаву, обработке и прочим производственным операциям было посвящено все внимание местной газеты. Собственно Берег, протянувшийся на триста с лишним километров, с его рыболовецкими колхозами и поморскими селами, привлекал внимание периодической печати крайне редко, фигурируя разве что в сводках по надою молока и заготовке кормов, то есть фиктивными, ничего не определяющими и ничего не значащими величинами.

Нет слов, с той поры, когда я последний раз заходил в залив Малую Пирью на шхуне архангельской мореходки, районный центр изменился. Квартал девяностоквартирных жилых домов, новый Дом культуры, службы быта - все это выросло на самом выгодном с градостроительной и с эстетической точки зрения участке между двумя заливами. Не кривя душой, я расхваливал терчан за новую дорогу, связавшую теперь Умбу с Кандалакшей, построенную добротно, удивительно красиво и чисто, что было уже совсем непривычно в таком далеком, глухом краю, тем более что улицы самого поселка являли глазу, как и прежде, весьма безотрадное зрелище. Под стать дороге были и зеленые прямоугольники мелиорированных полей, открывавшиеся на подъезде к поселку.

И все же, как мне сказали в обкоме партии, Терский район оставался самым тревожным районом области, самым отсталым по всем показателям.

Ветшали села, почти не развивалась сеть дорог, а те, что были, требовали немедленного ремонта. В районе оказалось восемьдесят процентов всей пригодной для обработки земли, пастбищ и сенокосов Мурманской области, но сельское хозяйство хирело из-за невозможности вывоза продукции. В Умбе строили многоэтажные дома, которые могли вместить в себя все население Берега - как это и предполагало сделать районное начальство,- но общий жилой фонд по району катастрофически сокращался, и все потому, что не было в хозяйствах плотников. Это было бы смешно, если бы не оборачивалось подчас подлинной трагедией.