Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»

… Между прочим , всячески стремясь хоть как-то сгладить негативное впечатление от своего «неджентльменского» поведения под Ауэрштедтом, впавший в немилость Бернадотт, тоже лез из кожи вон, участвуя наряду с кавалерией Мюрата в преследовании остатков разбитых прусских армий. Именно в этот момент Жан-Батист-Жюль проявил столь присущие ему в нужный для него момент энергию и решительность!!!

14 октября 1806 года стал черным днем Пруссии!

Прусская армия, на которую возлагалось столько надежд и которая должна была «шапками закидать французов» перестала существовать в один день. Уже через неделю после начала войны, три прусские армии Гогенлоэ, герцога Брауншвейгского и Рюхеля потеряли не менее 38 тыс. убитыми, ранеными и пленными, 235 орудий, три с лишним сотни знамен, ее командный состав лишился 20 генералов. Погибли принц Людвиг, герцог Брауншвейгский и многие другие военачальники. Армия была неспособна продолжать борьбу. Куда девались недавняя заносчивость и кичливость! «Шапко-закидательство», «ура-патриотизм» и бахвальство в мгновение ока сменились панической покорностью! Полки, крепости сдавались без боя при виде первого французского разъезда.

То был разгром, какого еще не знала военная история!

Уже 15 октября прусский король прислал своего представителя к Наполеону с просьбой о перемирии, но получил ехидно-саркастический ответ, что «надобно сперва пожать плоды победы», а мир будет подписан только в Берлине.

С тех пор, когда заходила речь о пруссаках, Наполеон презрительно цедил сквозь зубы: «У них много чего в штанах и мало чего под шляпами». Столь же откровенно он выразил свое презрение и к воинственной прусской королеве Луизе. При встрече он мимоходом бросил ей: «Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству». Когда много позже, его однажды спросили, почему он не привез в изгнание на о-в Святая Елена доставшуюся ему среди военных трофеев знаменитую шпагу выдающего прусского короля-полководца XVIII века Фридриха II Великого, Наполеон усмехнулся: «У меня была своя!»

Прямая дорога на Берлин была открыта…

Близь прусской столицы Наполеон остановился в знаменитом дворце-замке Сан-Суси, где когда-то обитал и был похоронен Фридрих II Великий. Французский император посетил комнаты короля, подержал в руках его подзорную трубу, перелистал несколько книг с пометками короля.

…«Я не мог отделаться от какого-то трудно передаваемого чувства – писал он позднее. – Семь лет он (Фридрих Великий) сопротивлялся половине всей Европы, а за 15 дней его монархия пала перед моими орлами: таков ход дел в зависимости от того, какие обстоятельства и какие люди управляют судьбами народов. Я нашел в его кабинете пюпитр для нот и другой пюпитр, на котором лежало „Военное искусство“ Пюисегюра. Книга была открыта на главе, озаглавленной „О ношении шпаги“. …Я чрезвычайно удивился, найдя там также нагрудный знак, шпагу, портупею и большую ленту его орденов, которые он носил в Семилетнюю войну. Подобные трофеи стоили 100 знамен, а то, что о них забыли, свидетельствовало о хаосе и отступлении, охвативших всю Пруссию при слухах о катастрофе, которая постигла их армию. Я их тотчас же послал в Париж для передачи в „Дом инвалидов“. Многие из этих старых солдат были современниками позорного поражения при Россбахе. Я гордился тем, что посылал им доказательства своего блистательного возмездия»…

Затем Бонапарт посетил могилу Фридриха Великого. Отделившись от своей свиты, он несколько минут провел в молчании у могилы великого полководца прошлого. Наполеон не скрывал своего волнения, он преклонялся перед гением Фридриха Великого. «Шляпы долой, господа! Будь жив Старина Фриц, нас бы здесь не было!!!»…

27 октября в побежденный Берлин торжественно вошла французская армия во главе с императором в простой поношенной серой шинели гвардейских конных егерей и видавшей виды треуголке (на самом деле двууголке) посреди разряженных как павлины и фазаны маршалата и генералитета. Первыми шли в строгом порядке, с развернутыми знаменами полки императорской гвардии – конные и пешие. За ними следовал особо отличившийся в эту кампанию III-й корпус Даву, потом – все остальные. У Бранденбургских ворот императору поднесли ключи от города. Когда к его ногам маршалы бросили 340 знамен Пруссии, то желчный Даву ехидно изрек: «Разве это знамена? Теперь это тряпки…»

Вступив в столицу Пруссии, Наполеон очутился на площади, украшенной бюстом Фридриха II. Увидев его, Наполеон галопом описал полукруг, отсалютовал своей шпагой и снял шляпу перед бюстом. То же, вслед, повторила и вся его свита, а затем, мимо бюста короля, с развернутыми знаменами, салютуя, прошли полки французской гвардии. Так победитель отдал почести королю, внучатый племянник которого был им только что повержен и лишен армии, слывшей лучшей в Европе… XVIII века.

А в ту пору на дворе уже стоял XIX век!

… Между прочим, рассказывали, что Наполеон не отказал себе в удовольствии унизить хвастливых прусских гвардейских офицеров, нагло точивших свои сабли перед войной с Францией о каменные ступени ее посольства. Проведенные по центральным улицам Берлина остатки плененных офицеров-гвардейцев, специально остановили перед ступенями французского посольства и вежливо предложили некогда кичливым и заносчивым молодчикам встать на колени перед имперским флагом, развивавшимся над посольством победоносной Франции. Прусских гвардейцев в Берлине не любили за их праздность и высокомерие и никто из берлинцев особо им не сочувствовал в минуты их унижения. Впрочем, современные историки весьма сомневаются в нюансах этой истории, более смахивающей на исторический анекдот… Cтоль присущий, не только «наполеониане» и другим эпохальным событиям и ключевым личностям в истории…

В прусской армии бахвальство сменилось паникой и растерянностью. Жаждавшие реабилитироваться (норовистый Бернадотт – за неявку под Ауэрштадтом, удалой гусар Ней – за промах в начале Йенского сражения), вспомнивший свою лихую юность Ланн, и неутомимый Мюрат с драгунами Клейна и гусарами Лассаля безостановочно (проделывая по 60 км в день!) преследовали ускользавшие от них остатки пруссаков во главе с упрямым Блюхером! Наполеон приказал взять его в плен любой ценой!

Преследование пруссаков напоминало охоту… на дичь! Только… на двух ногах!

7 ноября упрямый старый гусар-рубака Блюхер по прозвищу «Старина-Вперед», его начальник штаба генерал Шарнхорст и герцог Карл-Август Веймарский (1758—1828) с 22 тыс. солдат – остатками некогда огромной прусской армии – хоть и после упорного боя, но, все же, капитулировали под датским Любеком перед 12 тысячным I-ым корпусом Бернадотта, частично искупившего свои грехи перед коллегами безжалостным преследованием пруссаков, собиравшихся в порту нейтрального Любека погрузиться на корабли и плыть в Англию.