Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том III. «Первый диктатор Европы!»

И все же, для ведения очередной за два года войны Наполеону пришлось прибегнуть к непопулярным мерам: срочным декретом были призваны в армию 50 тыс. человек-призывников 1806 г. и вызваны 30 тыс. резервистов.

По мобилизационным спискам знаменитый Черный Орел Фридриха II Великого – прусская армия Гогенцоллернов – насчитывала чуть ли не 250 тыс. человек, но на самом деле в ней было около 170—187 ( данные разнятся) тыс. из которых ок. 35 тыс. приходилось на кавалерию и 15 тыс. на – артиллерийскую прислугу. В артиллерийском парке числилось ок. 550 орудий: 300 – крупнокалиберных и 250 – легких, т.е. трех- и шестифунтовок.

Она была разделена на четыре неравные части.

Основные силы пруссаков (70—75 тыс. чел.) возглавили трусоватый ( лучше называть вещи своими именами? ) король Фридрих-Вильгельм III, которого, конечно, никто из профессиональных военных не брал в расчет и прославленные ветераны Семилетней войны (1756—1763) – 71-летний Карл II Вильгельм-Фердинанд герцог Брауншвейгский (1735—1806) и еще более старый 82-летний фельдмаршал Рихард-Иоахим-Генрих фон Меллендорф(1724—1816), на склоне лет всячески стремившиеся ничем не подпортить свою боевую репутацию. В былые времена они слыли доблестными воинами (так Меллендорф со своим артиллеристами отличился в самом конце Семилетней войны – в одной из последних победных битв Фридриха Великого под Буркерсдорфом) , но их время давно прошло: на дворе стоял XIX век, предъявлявший совсем иные требования к людям, идущим на войну.

Вспомогательными войсками командовали 60-летние «юнцы» по понятиям прусской военной касты – никогда не бывавший на первых ролях и крупных побед не одерживавший генерал от инфантерии, князь Фридрих-Людвиг (Людовик) фон Гогенлоэ- (правильнее – Хоэнлоэ) -Ингельфинген(по разным данным под его началом стояло 50 тыс. пруссаков и 20 тыс. саксонцев; либо 62 тыс. прусско-саксонских воинов!? ) и бывший последний адъютант Фридриха Великого, весьма опрометчивый генерал Эрнст Рюхель (1754—1823), у которого было от 30 до 50 тыс. ( данные сильноразнятся ) солдат и офицеров.

В дальнем резерве, расквартированном по Восточной Пруссии и даже Польше, насчитывалось еще 15—25 тыс. войск (сведения сильноразличаются ) под началом прусского генерала от кавалерии, принца Фридриха-Евгения (или, все же, Е.Ф.Г.?) Вюртембергского – брата вюртембергского короля. (Не путать с его старшим сыном, принцем Евгением-Фридрихом-Карлом-Павлом-Людвигом Вюртембергским – племянником российской императрицы Марии Федоровны, супруги покойного императора Павла I; ему в ту пору было всего лишь 18 лет и он получал образование в Силезии.)

В тоже время значительные воинские контингенты были оставлены в гарнизонах крепостей. Из ближайших союзников к Пруссии присоединились лишь Саксония (18 тыс. человек) и герцог Веймарский (1 тыс. человек). А вот собрать воедино под эгидой Пруссии силы всех северогерманских государств для борьбы с Наполеоном она так и не смогла. Дело в том, что большинство из них не испытывали доверия или уважения к государству—соседу, претендовавшему на лидерство, поэтому не горели желанием подчиниться Пруссии, не единожды круто менявшей свой внешнеполитический курс за последний год.

… Между прочим , накануне войны с Францией из 66 полковников прусской пехоты почти половина была старше 60 лет! Из 281 пехотного майора не было никого, моложе 50 лет! Таковы были реалии: ни убавить – ни прибавить…

Более молодые и весьма способные генералы Шарнхорст и Гнейзенау рвались в «боевую упряжь», но старики делали все возможное и невозможное для их «оттирания» в сторону. «Мы прекрасно знаем, что нужно делать», – жаловался своим сверстникам Шарнхорст, – «но что мы будем делать, знает только Бог… и наши старцы!»

… Кстати , именно Шарнхорст, отдававший себе полный отчет в абсолютной устарелости когда-то знаменитой фридриховской системы – шаблонный «косой боевой порядок» виде ряда уступов против одного из флангов неприятеля – еще до войны с Наполеоном предоставил королю докладную записку, в которой разворачивал детальную программу реорганизации армии. Но слабовольный король под воздействием его одряхлевших «боевых» генералов полувековой давности – времен Семилетней войны (1756—1763) – наотрез отклонил все перемены. И все же, за несколько дней (!) до начала войны (!) в прусской армии была-таки введена дивизионная и корпусная организация: 14 дивизий были сведены в 4 корпуса. Такие нововведения в таком консервативном механизме, как армия, просто не проходят – тем более, на пороге войны…

Едва лишь пруссаки выступят в поход, как выяснится, что их некогда прославленная армия, привыкшая отбивать «журавлиный» шаг на плац-парадах, окажется совершенно не подготовленной к современной войне.

Начнем с того, что слепо-жесткая приверженность к линейно-шереножному построение боевых порядков прусской армии была уже далеким прошлым, давно перевернутой страницей истории военного искусства.

Кроме того, как и во времена славного короля-полководца Фридриха II Великого, никто не шел служить в эту армию добровольно, и ее личный состав рекрутировался из всякого сброда всей Центральной Европы – людей, которые подписывали договор в совершенно пьяном состоянии и просыпались только для того, чтобы увидеть перед собой бесконечно длящийся кошмар. На каждые семь рядовых в прусской армии – за без инициативное, механическое поведение на поле боя, как на Потсдамском плацу, их называли «ходячими мушкетами» – приходился один беспощадный капрал с хорошей палкой, которой он работал с поистине садистским наслаждением. За малейшую провинность солдат беспощадно пороли, и за все время службы им не выдавали ни теплой одежды, ни одеял. Спали они на соломе; пропитание их было таким же скудным, как и жалованье. Когда они уже не могли служить в армии по возрасту, им выдавали разрешение на право нищенствовать. Поскольку в Европе беспробудных пьяниц для пополнения прусских батальонов не хватало, правительству приходилось содержать особые отряды, ловившие и загонявшие в армию крестьян и ремесленников. Через месяц уже мало кто из них помышлял о бунте или дезертирстве. Наказанием в обоих случаях была жестокая смертная казнь. Прусские офицеры, за редким исключением представляли собой или самодовольных хлыщей, или старых и упрямых ослов.

И хотя пехота была дисциплинирована и стойка, но абсолютно без инициативна в сражении. Кавалерия – храбра и напориста в первой атаке, но совершенно не готова к активному маневрированию и перестроению в ходе современного боя. Артиллеристов было очень много, но они не только были плохо подготовлены, но и использовались чаще всего неправильно.