Александр Тюрин - Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина

Участие детей в общей хозяйственной жизни было разносторонним, но мало определенным. Большею частью это были временные поручения, но иногда они носили характер постоянных обязанностей. Мы обычно вставали с взрослыми и ложились не раньше их. Суетясь, бегали около взрослых, все видели, наблюдали, во всем принимали посильное участие. Зимою рано утром обычной нашей обязанностью было кормление ягнят сеном и липовыми вениками. Ягнята помещались в особой неотапливаемой избе. Кормление ягнят было самым приятным занятием, и я исполнял его с величайшим удовольствием. Менее приятно была кормить гусей, кур и индюшек, так как гуси щипали маленьких хозяев, а старый петух систематически бил нас своим клювом и крыльями. Когда мы стали постарше, нам поручали кормление телят, коров и лошадей. Более разнообразны были наши обязанности летом. В их круг входили дежурства на пасеке, надзор за птицей, особенно за гусями, сгребание сена на лугах, возка сена и снопов, участие в молотьбе, поездка на мельницу, или обмер цепью вспаханных или убранных участков. Наш трудовой день, как бы рано бы мы ни вставали, всегда начинался утренним чаем, с хлебом и молоком. Настоящий чай мы пили редко. Под именем чая разумелся какой-то фруктовый настой. Обед был около двенадцати часов и состоял из щей или супа с вареным мясом, каши и киселей. Вечерний чай с хлебом и молоком был около пяти, а ужин около девяти часов. В нашем столе было мало мяса и только в вареном виде. Изобиловали овощи в виде картофеля, огурцов, капусты и свеклы, но совсем не было фруктов. Яблоки были редкостью. Их привозили издалека. Преобладал красный анис. Осенью были в изобилии арбузы. Их привозили и продавали разъездные торговцы-татары по десять – пятнадцать копеек за штуку. Они же торговали лимонами. Когда у нас бывал настоящий китайский чай, «фамильный», как его называли, то его все пили обязательно с лимоном. Лимоны были дешевы, от трех до пяти копеек за штуку. Торговцы татары в Мензелинске умели хранить их зимою, в особых подвалах. Семена лимонов мы, дети, сеяли в цветочные горшки и выращивали из них комнатные деревца; однако, они у нас не цвели и достигали до высоты три четверти метра.

Хозяйственные поручения занимали у нас, детей не все время. Мы располагали свободным временем для своих собственных занятий. Эти занятия в дошкольный период и в каникулярное время, когда мы начали учиться (учение происходило в Мензелинске), заключались большею частью в свободных играх. Игрушек у нас было немного. Лишь изредка привозили нам из города, большею частью зимой с ярмарки, коней из папье-маше, маленькие пистолетики с бумажными пистонами и ружья с пружинным заводом, стрелявшие пробкой. Покупные игрушки существовали у нас недолго и поэтому в нашей детской жизни большого значения не имели. Мы находили источники развлечений сами и не скучали. Зимою наши игры сосредотачивались в катании на санках и главным образом в создании разного рода построек из снежных глыб, вырезаемых нами лопатой из сугробов вокруг усадьбы. Сугробы вокруг дома и палисадника были огромные. Они полностью засыпали изгородь и ворота, вследствие чего на санях ездили поверх сугробов и помимо ворот. В старых деревьях акации, окаймлявших палисадник с юга, сугробы достигали их вершин. Мы называли сугробы «Уральским хребтом». В нем делались нами внутренние ходы и галереи. В этих галереях было тепло, и нам они доставляли удовольствие своим уютом. Участниками игр были наши сверстники из деревни Нижний Тимерган. На коньках мы не катались, потому что коньки были редкостью, да и льда хорошего не было, но на лыжах мы научились ходить рано, и с большой охотой пользовались ими для прогулок по соседним равнинам. Таких, как теперь, длинных лыж мы не имели. У нас были широкие, но короткие лыжи с бичевками для управления при ходьбе. Лыжные палки тогда тоже не использовались. Когда мы стали постарше и научились владеть топором и рубанком (эти инструменты всегда были в хозяйстве), то были в состоянии делать такие же лыжи сами.

Вечера зимою проходили в особых занятиях. Книга не была предметом нашего внимания в Нижнем Тимергане даже тогда, когда мы научились читать. Происходило это потому, что учились мы в Мензелинске и зимой приезжали в Нижний Тимерган лишь на отдых. У нас было твердое убеждение, что местом учения является Мензелинск. Там мы учились прилежно, Нижний Тимерган же рассматривался нами как место для отдыха, развлечений и участия в домашних работах. По вечерам мы обычно собирались в нашей просторной домашней кухне. В кухне жили постоянные рабочие. Наиболее долго жил у нас и работал крестьянин из деревни Ямяково Асалай Гирей. Он дружески относился к нам и мы были сильно привязаны к нему. По вечерам он занимался разного рода хозяйственными делами: чинил сбрую, вил веревки из мочал и пакли или обтесывал что-нибудь топором. Вместе с ним и мы сучили веревки для своих санок, бичевки для лыж, вытесывали топором или простым ножом нужные нам предметы. Такого рода занятия сильно нас увлекали, и мы не замечали, как проходили вечера. Иногда по вечерам к нам в кухню приходили наши сверстники из деревни Нижний Тимерган. Большим нашим приятелем был мальчик Аким Жигалов.

Наши возможности летом были более широки. Мы могли бродить по окрестностям усадьбы. Однако наши путешествия ограничивались ближайшей местностью, в радиусе не более двух, трех километров. Местом наших прогулок были перелески, ближайшие рощи, луга, поля и выгоны. Деревни нас не привлекали. Кроме Нижнего Тимергана, расположенного поблизости от нашей усадьбы, других деревень мы не знали. Только изредка мы проезжали через них при поездках с отцом.

Больше всего нас привлекала вода. Речка Вязовка с ее прудом на огороде были тем местом, где нас легче всего было найти. В теплое время мы часто купались в пруду. В промежутках между купанием, а также в прохладные дни занимались постановкой игрушечных мельничных колес ниже плотины пруда. Когда мы были нужны старшим для какого-либо хозяйственного поручения, за нами посылали в огород к берегу речки, зная наперед, что там вернее всего можно нас найти. В нашем хозяйстве было большое количество плотничьего и столярного инструмента. На нашем дворе или на гумне, в риге, летом всегда что-нибудь строилось. Делались и чинились телеги, сани, кадки и прочие изделия, необходимые в хозяйстве. На лето приглашались опытные мастера по дереву. Глядя на их работу, мы копировали их и сами делали для себя маленькие тележки, санки, мельничные колеса, как ветряные, так и водяные. Словом, во всем подражали старшим. Наряду с большим хозяйством, в деятельности которого мы по временам участвовали, как исполнители отдельных поручений, у нас, детей, было свое хозяйство, но игрушечное. Тем не менее оно сильно увлекало нас. Если в большом хозяйстве чинилась молотилка и начиналась молотьба, то и мы делали себе игрушечную молотилку с барабаном, с зубьями на нем и с приводом. На ней мы тоже молотили, но только не хлеб, а метелки подорожника, заменявшие нам хлеб. Если в большом хозяйстве строили сарай, то и мы строили для себя из разных обломков жердей и досок игрушечные домики, в которых проводили время. Уменье в детстве владеть топором, пилой, стругом, долотом и буравчиком доставляло нам много удовольствия и независимость от старших в наших увлечениях. У моего брата, Пантелеймона Владимировича, первоначальное умение владеть плотничным инструментом превратилось впоследствии в настоящее мастерство.