Александр Тюрин - Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина

Национализация земель в 1917 году заставила сестру и зятя переселиться в город Мензелинск, куда был перевезен и их домик с реки Лакомки. Здесь они прожили вместе до смерти Д. В. Астапова в 1930 году, после чего домик был продан, а сестра переселилась к своим взрослым детям в город Пермь.

Жизнь нашей семьи в Тимергане всецело определялась ходом сельскохозяйственного производства. Времена года: весна, лето, осень и зима давали задание по проведению тех или иных работ, и эти работы выполнялись как обязательные. Когда впоследствии я познакомился с сочинениями Г. И. Успенского и прочитал его «Власть земли», я не был поражен выводами автора, так как я сам испытал власть земли, живя в Тимергане и наблюдая работу нашей семьи. В деревне существовал хорошо разработанный и всеми усвоенный календарь природы, наблюдались и записывались самые тонкие приметы в явлениях природы, все для того, чтобы предугадать характер погоды не только на ближайшие дни, но и далеко вперед. Все эти приметы выражались звучными словами. Несколько лет спустя, когда я познакомился с книгой тогдашнего министра земледелия А. С. Ермолова о приметах и пословицах применительно к потребностям сельского хозяйства, я увидел в этой книге знакомые мне с детства формулировки. Отец и мать придавали большое значение народным приметам и по ним строили календарь сельскохозяйственных работ.

Мы, дети с ранних лет принимали участие в общей работе и потому были хорошо знакомы с ней. Даваемые нам поручения были сначала очень просты, но с годами они усложнялись. Наиболее сложная и предусмотрительная подготовка работ была в конце зимы перед началом весны. Полевые работы открывались на весеннего Георгия (23-го апреля по старому стилю).

Первыми сеяли овес. Пред началом сева говорили: «Сей меня в грязь и будешь ты князь». Зяблевой вспашки не производили, и овес сеяли после озимых на голую землю, освободившуюся от снега и чуть обсохшую. Запахивали сохами и довольно мелко. После чего боронили деревянными боронами с железными зубьями. Кроме овса, весною сеяли яровую пшеницу, полбу, гречиху, горох. Просо сеяли лишь по вспаханной залежи, где оно не страдало от сорных трав. По залежам сеяли и лен, хотя в небольшом количестве для собственных потребностей. Сеяли рукой из лукошка вразброс. Яровые посевы в значительной степени страдали от сорняков. Это был результат отсутствия зяблевой вспашки. Борьба с сорняками доставляла много хлопот. Боролись при помощи прополки, но так как рабочих рук не хватало, то сорняки, развиваясь в огромной степени, снижали, а иногда и полностью уничтожали урожай. Из озимых хлебов сеялась лишь рожь, так как она меньше страдала от сорняков и засух и давала более надежные урожаи. Посев озимых всегда делался свежими семенами. На огороде сажали картофель, а также огурцы и дыни. Д ля огурцов и дынь создавались грядки из перепрелого, теплого навоза, по которому насыпалась рядками «перегнойная» земля. Такое приспособление давало огурцам и дыням необходимое тепло, и они давали у нас обильный урожай. У самого пруда высаживалась капуста. Капустная рассада выращивалась матерью в особом парнике под стеклянными рамами. Крестьяне окрестных деревень выращивали на своих огородах только картофель. Они не умели или затруднялись выращивать огурцы и капусту, не говоря уже о дынях. В 30-х годах ХХ века в том краю стала развиваться такая культура как помидоры, но в годы моего детства и юности об этой культуре ничего не знали. Также не было тогда культуры плодовых деревьев. Яблоневые сады можно было встретить лишь в Мензелинске у немногих любителей этого дерева. Большое количество скота в нашем хозяйстве выпасывалось с ранней весны на паровых полях. Черного пара тогда еще не применяли, и земля для озимых посевов поступала из-под «толоки». Рожь сеяли на неподготовленную, утоптанную скотом землю. Запахивали семена сохами на небольшую глубину с последующим боронованием. Впрочем, иногда дело обходилось и без боронования. При посеве ржи исходили из правила: «Сей меня хоть в золу, но в пору». Временем для посева ржи был период между первым и третьим спасом (1 и 15 августа старого стиля). Признаком хорошего хозяйства было заканчивать сев не позже 10 августа старого стиля.

Уборка ржи начиналась, как правило, на летнюю казанскую 8 июля. Жали серпами (кос и машин не применяли). Считалось, что уборка косою ведет к большим потерям, а жнеек еще не было. Уборка серпом действительно сопровождалось большей тщательностью и наименьшей потерей зерна. Яровые поспевали к 1 августу по старому стилю. Вторая половина июля и первая половина августа по старому стилю была самой напряженной порой. Эта пора носила название «страда». В это время работали не только днем, но и ночью. Первая же половина июля старого стиля была занята уборкой сена. Косить траву начинали с Петрова дня 29 июня. Эта дата, освященная столетиями, несомненно, была правильной для более северных и северо-западных районов страны, откуда пришли в Прикамье русские переселенцы, но для Прикамского края она была запоздалой. Придерживаясь этой даты, косили перезревшую траву. Но никто не решался отступить от унаследованных правил.

На арендованной нами земле лугов не было. Поэтому каждый год луга приобретались нами у крестьян деревни Ямяково, обладавшими большими луговыми пространствами по реке Мензеля. Луга были расположены от нашей усадьбы не ближе трех-пяти километров. Вследствие этого возка сена требовала большего напряжения. Нечего и говорить, что возка снопов с полей на гумно была труднейшей задачей. Молотьба в поле не практиковалась. Только горох иногда молотили в поле. Молотьба на гумне была организована превосходно. Еще в 80-х годах наш отец купил в Казани конную молотилку завода Рамм. На гумне была сооружена огромная рига, в которой помещалась машина и конный привод к ней. Производительность машины была до тысячи пудов в день. Но веяние и сортирование зерна происходило на ручных машинах. Молотьбой занимались поздней осенью и ранней зимой. Хлеб, привезенный с полей, складывался на гумне в огромных скирдах или кладях.

Зима была временем продажи продуктов сельского хозяйства. Местом сбыта был город Мензелинск и пристань Набережные Челны на реке Каме. Первое место, бесспорно принадлежало Мензелинску с его зимней ярмаркой. Продавались рожь, горох, овес, гречиха, живой скот (лошади, быки), битые свиньи и птица. Дополнительно продавалось масло, мед, пух, перо, щетина, редко шерсть и овчина, так как они находили применение в собственном хозяйстве для изготовления валяной обуви, полушубков и шуб. Хозяйство было так построено, чтобы покупать, возможно, меньше изделий города, заводов, фабрик. Так, например, из продуктов первой необходимости покупались сапоги, ситец, редко шерстяная ткань. Белье готовилось из собственного холста, который изготовлялся нашей матерью ежегодно в количестве нескольких десятков метров. Для этих то целей и сеялся лен в небольшом количестве. Конопля не разводилась как культурное растение, хотя у нас на огороде она росла дико в виде зарослей. Шерсть от собственных овец шла целиком на изготовление шерстяных чулок, валенок, а также кошм, которыми пользовались широко вместо тюфяков. На кошмах спали, свертывая их на день в огромные трубки.