Коллектив авторов - Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах

Конечно, в 26 лет с жизнью расставаться нелегко. Когда у тебя есть светлое будущее. Смертельная схватка началась. Жертв будет много. Я не имею ни искры надежды на возвращение с фронта. Жизнь моя принадлежит не мне, а обществу, которое меня сделало человеком.

Последние четыре года я чувствую себя морально ущемленным. Демобилизация из войск НКВД. Отказ в приеме на родной завод, все это мешало мне вступить в партию. Я чувствовал себя обиженным и опустошенным. Но я остался честным до конца перед Родиной, перед своим народом. В доказательство этому – мой добровольный уход на фронт. В моих жилах течет славянская мужественная кровь. Я не националист. Но я имею право гордиться великими качествами своего народа, ибо я знаю хорошо его историю, как по старым, так и по новым источникам.

Единственное, о чем я сейчас жалею, это о том, что не оставил наследника, свою плоть и кровь. Быть может, это и к лучшему. Во время войны дети теряют своих родителей. Мне будет легче на фронте – меньше забот и дум о доме. К тому же у меня остался брат по крови.

2 июля 1941 года

Лучшие сыны города уходят на фронт. Война явилась хорошей проверкой людей. Теперь нужны не слова, а действия. Валентин Копьев ушел добровольцем. Василий Ивлев взят на второй день мобилизации.

С Васей Епанчиным зашел к Якубовским. Дома их не застал. Они ушли в театр. У людей хватает мужества увлекаться искусством. Мы увидели на стене карту Европейской части СССР. На ней были наколоты флажки, обозначающие линию фронта.

Алексей Мартынов уехал с семьей в командировку.

Со 2 июля являюсь бойцом истребительного батальона войск НКВД. Работаю 9 часов, 4 часа учусь военному делу. Нахожусь на казарменном положении. Отдых пять-шесть часов в сутки.

Дни стоят знойные. По городу непрерывно движутся войска, город грохочет, как исполинская кузница. ‹…›

Заводы спешно куют оружие для фронта. В обеденный перерыв митингуют. Народы Советского Союза откликнулись на призыв вождя. Все те, кто недооценивал опасность войны или оставался равнодушным к ней, после выступления тов. Сталина ясно осознали смертельную опасность со стороны гитлеровского империализма. Люди стали особенно сплочены.

На полигоне происходят учебные стрельбы. Среди ополченцев встречаю много знакомых.

12 июля 1941 года

Ждем со дня на день выезда на боевую операцию. Наша задача – борьба с парашютными десантами. В последние восемь суток мне дома удалось быть всего один раз. Чувствую усталость, пропах потом и оброс щетиной. Получил письмо от Ивана Калашникова. Работает у себя в мастерской и ждет повестку. Узнал от Александра Иванова, что Виктор собирается эвакуироваться из Ленинграда. Об остальных друзьях пока ничего не знаю.

Скоро лицом к лицу встречусь с врагом! Увижу бой. Быть может, доживу до славных, радостных дней счастливого окончания войны. Буду надеяться.

13 июля 1941 года

Последний раз хожу по Лесному, разношу повестки родным товарищей, отправленных вчера на фронт. ‹…› С полудня на заводе делаю застежки к кобурам для комсостава. Вечером грузимся на машину. Едем в филиал музея Ленина. Прощайте, дом, родные, друзья, завод, Ленинград. Я уже воин Красной армии. Вступаю в Отечественную войну.

Ленинград. Середина июля. Солнце эвакуируется на запад. Нас пятнадцать добровольцев, вооруженных винтовками и гранатами. Садимся на грузовик. Бросаем прощальные взгляды на корпуса родного завода. Впервые чувствую щемящую непонятную тоску. Доведется ли вернуться домой, на завод? Увидеть вновь семью, друзей? Мы уезжаем на фронт… Через 20 минут мы уже в центре города на площади жертв революции (Марсовом поле).

Марсово поле. Как много в этих двух словах животрепещущей истории России царской и России социалистической! Летний сад. Величественное здание казарм одного из гвардейских полков. Центр имперской столицы, сердце Северной Пальмиры. Мраморный дворец, ставший после революции филиалом музея Ленина, ныне место сбора идущих на фронт ленинградских ополченцев. У здания десятки автобусов и грузовиков, они подвозят людей, оружие, продовольствие.

Волнуемся и часто курим. Изнываем от жажды. У крана с сырой водой очередь в десятки человек. Истребители сидят и лежат на газонах. Много пьяных. Поют песни. Люди возбуждены. В полночь наш батальон строится в колонну по четыре. Строем идем в Летний сад. С нами несколько девушек сандружинниц. Ложимся на траву. Сон отступает. Кое-как дремлем. В голове костры мыслей. Впереди черная неизвестность. Росистая вода освежает. Даже холодно становится. Первая ночь на земле, холостяку не так обидно, а каково женатым расставаться с теплом женского тела?!

Мы становимся бойцами. Скоро станем фронтовиками, одни смертниками, другие героями. С непривычки знобит. Приходится вставать с пыльной затхлой травы и ходить взад-вперед, чтобы согреться.

Ленинградская июльская ночь коротка. Рассвело. В небе стали заметны колонны аэростатов. Высокое чистое недосягаемое небо уже успела осквернить черная тень войны.

Летний сад загудел, словно улей. Люди ходят между мраморных статуй, задрапированных досками. Искусство спрятали от глаз войны.

Тысячи бойцов и командиров лежали и ходили по мятой траве. Командование совещалось, обсуждало, отдавало приказы. Батальоны выстраивались на поверку. Занималось солнечное утро. Аэростаты возвращались на землю после ночевки в настороженном пространстве неба.

Нам привезли обмундирование и продовольствие. Сразу стало шумно и весело. Получили венгерки, пилотки, кирзовые сапоги, белые гимнастерки, брюки, ремни и портянки, вещевые мешки. На наш батальон не хватило рубах. Гимнастерки одели на голое тело. Получили по две банки мясных консервов и одной банке сгущенного молока, сухари, сахар. Другим батальонам выдали жалование и пистолеты. В 8 часов завтракали холодными консервами. Потом опять формировались и переформировывались подразделения.

День выдался знойный. Выходили из сада за папиросами и водкой, а те, кто жил поблизости, успевал сходить проститься с семьей. Купались в грязной, вонючей Фонтанке. Один умудрился утонуть. Глупая преждевременная смерть вызвала не слезы, а смех. Люди становились бесшабашными и спокойными по отношению к чужой жизни.

Во втором часу пополудни стали грузиться на машины. Десятки грузовиков запрудили старинные аллеи Летнего сада. Мы все ходили в военной форме, но кое-кому не хватило сапог. Садились на машину босые и пьяные. Били себя в грудь и клялись стать героями. ‹…› Ехали через весь город с песнями. Ленинградцы нас тепло провожали взмахами правой руки. Особенно дети. Было трогательно и одновременно радостно за свой народ, за свой тыл. Мы на последней скорости неслись навстречу ужасам фронта. Вскоре Ленинград скрылся в дымной хмари. Все дорогое и близкое осталось далеко позади.