Юлия Шадрина - На золотом крыльце… Англия. Истории об истории

Осерчал Гийом, психанул и начал собирать армию и флот. Укомплектовав свои вооруженные силы безземельными рыцарями, незаконнорожденными сынами аристократов, наемниками и всяким сбродом, в общем, социально незащищенными слоями средневекового общества, герцог Нормандский, провозгласил воцарение Гарольда вероломным предательством и воспользовался им как причиной для объявления войны.

Объявить-то объявил, а наличие Ла-Манша и отсутствие ветра, приказали долго ждать. Гарольд в Англии, конечно, чувствовал, что земля под ногами уже горит, но очень был занят прекращением ига викингов, в чем успехов добился, положив половину своих воинов. А тут и ветер переменился.

Норманны, к морским прогулкам неприученные, плавать не умеющие, страдая от качки и подсчитывая смытых в пучины Английского канала 2 2 Английский канал – название пролива Ла-Манш, используется, преимущественно, англичанами. коллег, пристали к берегам Британии в дурном расположении духа. Злые, жестокие, в сияющих на солнце кольчугах, они перепугали англосаксов вусмерть. Только представьте, сидели люди, завтракали, употребляли пудинг с тостами, планировали, как урожай собирать будут, а тут на тебе, захватчики. И такие зверские, что аборигены их орками окрестили, за лютость и кровожадность.

Гарольд, конечно, старался. Что и говорить, человек он был умный, покрывший себя славой мудреца и воина. Отваги ему было не занимать, да и выхода другого не было. Но ничего-то у него не вышло. «Идеальный шторм». Пал смертью храбрых, поразив Гийома смелостью.

Настроение норманнов от победы улучшилось и пошли они по Англии жечь и убивать. А Гийом поехал в Лондон короноваться. Досаждали ему партизаны и прочие народно-освободительные движения, но целеустремленность и поддержка церкви, вселяли оптимизм и веру в успех.

Цыкнув на Эдгара Этелинга, цыкнув на сопротивляющееся дворянство, а кому и вовсе отрубив чего нужное, Гийом 25 декабря 1066 года стал королем Англии под именем Вильгельм I, и, довольно вздохнув, начал строить Тауэр и работать над мотивацией электората.

Новоявленный король Англии хоть и захватил власть быстро, но так же быстро понял, что в сказку он не попал. Родственники Гарольда и цвет аристократии энергично принялись делать ему всякие пакости. Англосаксы яростно обиделись на интервентов. За 500 лет они уже и забыли, что в свое время их предки – англы и саксы вытеснили хозяев острова – кельтов, на север и прочие места, том числе в Нормандию и Бретань, откуда спустя пять веков пришли захватчики, вполне возможные потомки изгнанных с острова коренных жителей. Такой вот пердюмонокль.

И, поскольку, каждая противоборствующая сторона чувствовала себя правой, стояли они насмерть. Гийом, человек умный и ушлый, предлагал побежденным баронам два варианта – присяга на верность или голова на кол. Что важно, голова от тела отдельно. Бароны капризничали, а Вильгельму было все равно, потому что его интеграционная политика была хитрая и многоярусная. Избавив отсечением головы очередного строптивца от бремени жизни под игом нормандца, он получал прекрасный соцпакет для очередного верного вассала – вдова (дочь, сестра) барона плюс замок или земля в придачу. Вассал счастлив, вдова в шоке, Вильгельм улыбается и потирает ручки. 25% государства английского, таким образом, поделил между 190 рыцарями своими.

Англосакские дамы, возлюбленные норманнами, принялись рожать детей (кто бы мог подумать) наполовину норманнских. Ненавидеть собственных лялечек у них не получалось, а потому, демографический всплеск стал сопровождаться медленным, но стойким ростом лояльности к нации завоевателей. И так удачно все пошло, что Англия после этого 300 лет на французском языке разговаривала.

Партизаны, конечно, воду мутили, и Вильгельм начал строить замки-крепости, дабы власть свою укрепить и придать ей вид устрашающий. Даст владение какое, рыцарю своему безземельному и укажет ему там возвести чего-нибудь твердокаменное, а рыцарь-то и старается, ров копает, башни взращивает, неприступными стенами обносит. И не устает королю-благодетелю похвальбы устами медовыми расточать. Кое-некоторые и сейчас стоят, взор ласкают. Это я про замки, не про рыцарей.

Но Вильгельм, помимо жилищной и демографической реформы, еще одно важное дело задумал. Пришла в его светлую голову идея провести глобальную инвентаризацию. Вдруг война, а он не в курсе, где, что лежит и численность народа непонятна. Да и авось, кто заныкал чего, для экономических развитий полезное, а он ни сном не духом. Вот и прародил он перепись населения, а последнее, от темноты своей и безграмотности, назвало ее Книгой Страшного суда.

Что уж греха таить, Вильгельм для королевства своего постарался. Правил мудро и, по возможности, справедливо. Благодарности был не чуждый, четверть угодий передал в лоно церкви, за протекцию и лоббирование его интересов. Жену любил, детей растил, охотничал, в смысле зверья и дичи всякой. В общем, человеком был достойным всевозможного уважительного восхищения и благолепного трепета.

Умер первый английский король из Нормандской династии глупо и печально. Неосторожное обращение с лошадиным снаряжением вкупе с антисанитарией, полгода мучений и смерть. Прихвостни его мерзкие так торопились к новому королю, что опрокинули неостывшее тело Гийома на пол. С погребением тоже заминка вышла – то пожар, то могила маловата, а спустя 7 веков и ту разграбили. Оставив нам на память от достопочтенной личности только берцовую кость.

Кровь Вильгельма Завоевателя и сейчас можно найти в организмах ныне правящих британских монархов, а 1/5 территории современной Великобритании до сих пор принадлежит его потомкам.

Приготовимся. Сейчас будет все сложно. Вильгельм Завоеватель при жизни, что, в общем-то, вполне оправданно, родил четверых сыновей. Старшего Роберта не ценил, второй Ричард погиб в юности на охоте, третий Вильгельм папин любимчик, четвертый Генрих, ну, есть и, слава богу. Нам всем сейчас должно казаться, что после смерти Вильгельма I, на престол должен был взойти Роберт. Но нет. Так даже Роберту не казалось и вот в чем тут дело.

Вильгельм имел не только кучу детей, но и кучу владений. Причем эта куча лежала по обе стороны Ла-Манша. А поскольку в Роберте он не видел королевских замашек, то вполне справедливо, как он сам считал, назначил старшего сына герцогом Нормандии, тогда как Вильгельму Вильгельмовичу полагалось кресло короля Англии. Вроде за некоторыми странностями, всем сестрам по серьгам, Генриха не трогаем, он на скамье запасных. Но мальчишки такие мальчишки, что естественно все не поделили. Причем, если Роберт особых поползновений в Англию не делал, ну, так, совсем немножечко, то Вильгельм топтался в Нормандии, как у себя дома. Хотя, это и был его дом. Чего это я? В общем, вышло так, что Роберт считал себя независимым, а Вильгельм, считал Нормандию частью Англии. Вот на этой почве у них постоянно случались неприятности. Иногда эти неприятности служили общему благу, потому что на континентальные владения братьев все время кто-то из французских графов покушался. Тогда Вильгельм и Роберт выступали единым фронтом. А когда внешний враг отступал, они снова начинали междуусобничать. Совершенно, точно, братской любви там не наблюдалось. Правда, иногда до смешного доходило. Когда к ним подключался Генрих. Этот всегда выступал на стороне Вильгельма и лишь однажды старшие братья объединились и погнали мелкого прихвостня из Нормандии, видимо, решив, что их там и так слишком много на квадратный метр приходится.