Ольга Халдыз - История дружбы между солнцем и снегом

В России интерес к турецкой культуре обозначился в начале восемнадцатого века, когда книга «Сказки сорока визирей» была переведена на русский язык, а в 1781 году в одном из русских журналов были опубликованы отрывки из поэмы Юнуса Наби «Хайрие».

История и культура Турции привлекали интерес многих российских культурных деятелей, от Пушкина, побывавшего в Эрзуруме, до Толстого, который вместе с арабским постигал турецкий язык. Кроме того, в конце XIX – начале XX века тюркология стала постепенно распространяться в российских университетах.

Культурное взаимодействие не ограничивалось историей и литературой. Например, такие известные художники, как Иван Айвазовский, Карл Брюллов, Василий Верещагин, Алексей Боголюбов, Кузьма Петров-Водкин приезжали в Османскую империю и создали свои уникальные полотна. Среди них «Мавзолей Тимура» В. Верещагина (в 1927 году была подарена Иосифом Сталиным первому президенту Турецкой Республики Мустафе Кемалю Ататюрку, потом выставлялась в Анкарском музее скульптуры и живописи), «Турецкий солдат» (К. Брюллова), «Стамбул» (А. Боголюбова), «Вид Константинополя при лунном освещении» (И. Айвазовского). В 1845 году известный русский художник Иван Айвазовский приехал в Стамбул и провел там два месяца. За портрет султана Абдул-Меджида I он был награжден медалью «Нишан-ы Али» (почетный знак, выдававшийся в качестве награды за заслуги и за исключительную службу – прим. пер. ). А за серию картин для дворца Долмабахче – медалью «Османи» (почетный знак, который выдавался отличившимся в служении государству – прим. пер. ). Всего Айвазовский по заказу султана написал более 30 картин. Известно, что некоторые произведения живописца выставлялись в Долмабахче, Военном музее, Армянской патриархии и Президентском дворце.

В России в журнале «Нива», который начал издаваться в 1869 г., были помещены рисунки и гравюры художников Османской Империи, в связи с чем русский политический деятель Павел Милюков заметил, что это «способ узнать турок поближе».

Большим событием в культурных отношениях наших народов стало открытие отделения Русского археологического музея в Стамбуле в 1894 году. Идея принадлежала русскому послу в Турции Александру Нелидову, а возглавил отделение византолог Федор Успенский. Однако учреждение кануло в лету с началом Первой мировой войны в 1914 году.

Война также ознаменовала падение двух империй. В России царская власть уступила место большевикам, Османскую империю сменила Турецкая Республика.

Но сначала мы откроем скобки для одной темы, которая занимает особое место в турецко-российских культурных отношениях, но в истории официальных связей часто ненаходящая себя.

Очертим феномен «белых русских».

Сегодня встреча русских на улицах Стамбула никого не удивляет. Более того, ситуация не ограничивается только Стамбулом. Лишь 20–25 лет назад это стало нормой. До 1990 года было невозможно встретить в Турции большое количество русских, которые при этом не являлись бы представителями официальных структур.

Но первый массовый приезд русских в Стамбул пришелся не на начало 1990-х. Турция после Октябрьской революции 1917 года познакомилась с вынужденными бежать из своей страны «белыми русскими» и приютила их. Поток эмигрантов из России в Турцию начался в 1918 году и стал особенно интенсивным в 1920–1924 гг., когда в страну прибыло около 200 тысяч беженцев, большинство из которых затем разъехались по другим государствам, но некоторые из них все же остались жить в Турции.

Русские, поселившиеся преимущественно в европейской части Стамбула, ютились, где придется: в монастырях, дешевых отелях. Потеряв не только имущество, но и социальный статус, они пытались выжить любым способом, были согласны на любую работу, жили в основном в монастырях, дешевых пансионах, на фабриках в Галате, Пере, Таксиме, Каракёе. При этом русские пытались жить в новых условиях в соответствии со своими привычками и культурными традициями. С их появлением в Стамбуле жизнь города стала быстро меняться. Известный турецкий литератор Ахмет Хамди Танпынар так описывал эти бурные перемены: «В Бейоглу [1] Бейоглу – исторический район в европейской части Стамбула, омываемый водами пролива Босфор и бухты Золотой рог, его старинное название (до XX века) – Пера. открылось огромное количество баров, ресторанов, дансингов. Они изменили пейзаж стамбульских кофеен, где в свое время сидели степенные стамбульские господа, читали газеты, тихими голосами обсуждали мировые события и пили утренний кофе и вечерний чай». Изменились цвета и звуки Стамбула, стиль развлечений, в повседневное существование турок вошло понятие ночной жизни. Сфера развлечений и веселого времяпрепровождения в Бейоглу в 20-30-е годы 20-го века практически полностью перешла в руки «белых русских». В ресторанах и барах, которые они открывали, официантами (гарсонами) становились женщины, что было настоящей революцией для Турции. Слово «гарсон» пришло в турецкий язык из французского и означает «молодой человек», то есть изначально это мужская профессия, в мусульманских ресторанах женщин-гарсонов просто не было, не было их и в не мусульманских заведениях (греческих, армянских, еврейских). Русские женщины-официантки предлагали изящный, эстетически привлекательный сервис. Благодаря открытию заведений «белых русских» турецкая кухня узнала такие блюда, как борщ, бефстроганов, котлеты по-киевски, пончики, пирожки. Любовь турок к тортам тоже привили русские в Бейоглу. Местом встреч стали не кафе, где продавался традиционный молочный кисель на основе рисовой муки «мухаллеби», а кондитерские. Появилось много ресторанов, таких как «Георгий Карпыч», «Режанс». Обслуживание в них было на очень высоком уровне, что быстро обеспечило им популярность. Известно, что Ататюрк предлагал владельцу ресторана «Георгий Карпыч» переехать в Анкару, так как там не хватало изысканного заведения (1928 году «Георгий Карпыч» открылся в Анкаре).

Но несмотря ни на что, русские переживали боль от потери родины. Журналист Джон Керк, который в те времена находился в Стамбуле, писал: «С прибытием русских беженцев в Константинополь начался парадокс. Константинополь и раньше встречался с толпами беженцев, которые в панике бросались в дорогу, скрываясь от войны. Но никого мы так не жалели, как пассажиров пароходов Врангеля. Это была невероятная человеческая драма. Удивительно, что эти люди, потерявшие все, что у них было, приехали к нам не для того, чтобы жаловаться, а чтобы поделиться тем, что у них осталось. Они привезли с собой яркие цвета, комедию, красоту, песни, дух сопротивления и надежду. Их способности, никогда их не покидающие, показали нам, что можно быть счастливым, забыв о прошлом и не думая о будущем». Этих странных людей, которые считались знатью, турки называли «харашолар» (лар – окончание множественного числа в турецком языке – прим. пер. ). Стамбульские дамы высшего света начали подражать русским женщинам, их прическам и одежде. Белоэмигрантки носили короткие стрижки (волосы остригали в санитарных целях), получившие название русской прически. Стамбульские женщины благодаря белоэмигранткам узнали об оружии элегантных леди: родинках-мушках и платках, пропитанных лавандой.