Борис Балаян - Кровь на алмазе «Шах»

Ссылаясь на книгу английского историка Джона Вильямки «Войны Афганистана», М. Махмуд указывает, что «для всех политических партий Англии было ясно, что Каннинг, находясь под сильнейшим влиянием этого «пленительного дипломата», сознательно прибегал к различным уловкам, чтобы уйти от договорных обязательств Англии по отношению к Ирану» 90 90 М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.). и что «благодаря Дарье Ливен, этой умнейшей, по его словам, женщине в Лондоне и первоклассной разведчице российских императоров, Каннинг отправил в Петербург Веллингтона и подписал с царем секретный протокол, по которому Россия получила возможность предпринимать на Востоке любые шаги» 91 91 М. Махмуд. Политическая история англо -иранских отношений в XIX в. Тегеран, 1957, с. 199 (на перс. яз.). .

Произвольное толкование Петербургского протокола от 4 апреля 1826 г., который исключительно касался греческой проблемы, привело иранских историков к субъективной оценке британской внешней политики при Каннинге и Веллингтоне, гиперболизации влияния графини Д. X. Ливен на эту политику, а также к ложной версии о существовании англо-русского плана раздела Ирана и Турции. На деле существовал тайный сговор Каджаров с Англией против России. Англия поддерживала завоевательные планы шахского Ирана и султанской Турции в отношении Закавказья, на которое они никогда не имели прав и которое было захвачено иранскими и турецкими войсками во время их завоевательских походов.

Ложная версия о том, что Россия спровоцировала Иран на эту войну, имела широкое хождение в Германии и других европейских странах. В этой связи большой интерес представляют замечания В. И. Ленина в «Тетрадях материалов о Персии» о второй русско-иранской войне, по книге гамбургского проф. Т. Егера «Персия и персидский вопрос».

Лаконичная запись В. И. Ленина: «Война Персии с Россией (которая так же-де втянула Персию в войну, как Англия буров в 1899 г.)» 92 92 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28. с. 704 -705. высмеивает проф. Егера за то, что тот пытался доказать, будто Россия втянула Иран в войну против России, т. е. против самой себя. Это критическое замечание В. И. Ленина, отвергающее антинаучные концепции гамбургского проф. Егера, является критерием для правильной оценки политики царизма и международной обстановки на Востоке в 1826 г. В то время Россия действительно готовилась к войне против Турции, однако при этом решительно избегала второго фронта на Востоке и потому крайне нуждалась в нейтралитете Ирана. Только для сохранения мира с Ираном в 1826 г. к шаху была направлена миссия Меншикова, которая была вероломно провалена происками английской и турецкой дипломатий, использовавших реваншистские тенденции каджарской клики, а также вторжением иранских войск в Закавказье.

***

Стратегический план русского командования в период контрнаступления русских войск во второй русско-иранской войне 1826-1828 гг. предусматривал действия главных сил Кавказского корпуса на ереванском направлении, а после присоединения Восточной Армении к России – наступление на Тебриз.

После блестящей победы, одержанной войсками армянского генерала Мадатова под Шамхором, правительство шаха спешно отправило в Петербург по далекому и сложному маршруту – через Константинополь и Варшаву – опытного дипломата Давид-хана 93 93 Давид хан – Давид Цатурович Шахназарян в начале XIX в. был французским агентом в Багдаде, в 1803, 1814, 1815 гг. – французским эмиссаром в Иране, в 1816 г. – иранским послом в Париже. См.: Иоаннисян А. Р. Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX столетия. Ереван, 1958, с. 441 -446. . Профессор Тегеранского университета доктор Али Акбар Бина в «Политической и дипломатической истории Ирана», касаясь избранного иранским послом маршрута, отмечает, что шах не захотел отправить Давид-хана по кратчайшему пути только потому, что русский главнокомандующий генерал Ермолов задерживал в Тифлисе иранских послов и не допускал их в Петербург 94 94 Али Акбар Бина. Политическая и дипломатическая история Ирана, Тегеран, 1958, с. 226 (на перс. яз.). . Между тем переход через линию фронта не представлялся безопасным делом. Кроме того, по совету английского посла в Иране Макдональда, Давид-хан должен был выполнить обширную политическую программу в султанской Турции и Восточной Европе. Приехав в Константинополь, иранский посол пытался узнать о русско-турецких переговорах в Аккермане и добивался встречи с султаном Махмудом II, чтобы выяснить его отношение к Николаю и напомнить о его обещаниях начать против России войну. Неожиданно для Давид-хана переговоры с турками привели к противоположным результатам. Узнав о переходе Кавказского корпуса в наступление и о занятии Ганджи, Порта без промедления подписала Аккерманскую конвенцию, нисколько не считаясь с пребыванием в Турции иранского посла.

Через 10 дней Давид-хан отправил Меттерниху письмо, в котором описал положение на фронте и просил содействия австрийских послов в Константинополе и Петербурге для организации его поездки в Россию 95 95 Али Акбар Бина. Политическая и дипломатическая история Ирана, Тегеран, 1958, с. 226 (на перс. яз.). . Одновременно он предпринял несколько безуспешных попыток получить разрешение на поездку в Россию у находившихся в Турции представителей царя и с аналогичной просьбой отправил письмо царскому министру иностранных дел графу Нессельроде. Не дождавшись ответа, Давид-хан в начале октября отправился в Польшу, чтобы вручить послание Аббас-мирзы брату Николая I царскому наместнику в Варшаве князю Константину 96 96 Али Акбар Бина. Политическая и дипломатическая история Ирана, Тегеран, 1958, с. 226 (на перс. яз.). .

В то время когда Давид-хан считал, что находится близко к цели, Нессельроде через генерал-губернатора Одессы гр. Палена ответил ему, что другой представитель Ирана Мирза-Мамед-Али уже выехал на границу. Новый иранский посол вез с собой письма для Ермолова и Нессельроде и 250 военнопленных для передачи их русским пограничным начальникам 97 97 Али Акбар Бина. Политическая и дипломатическая история Ирана, Тегеран, 1958, с. 228 (на перс. яз.). . В феврале 1827 г. Мирза-Мамед-Али прибыл в Тифлис, где был принят ген. Ермоловым, а затем начальником Главного штаба ген. Дибичем, который под предлогом устранения разногласий между Ермоловым и Паскевичем приехал в Грузию для отстранения от дел Ермолова, которому не доверял Николай I.

Аббас-мирза отправил в Тифлис посла для заключения перемирия на возможно длительный срок, чтобы за это время лучше подготовиться к войне и чтобы лондонский двор успел договориться с Россией о посредничестве Англии 98 98 «Записки А. П. Ермолова», ч. II, 1816 -1827. М., 1868, с. 335. . Об этом тайном англо-иранском плане Ермолову сообщил его агент, имени которого он не называет и которого он сам отправил к ереванскому сардару Хусейн-хану, рассказавшему агенту об условиях Макдональда для достижения посредничества Англии. Ермолов сообщил графу Нессельроде, что для осуществления этого плана Макдональд отправил в Лондон Генри Виллока – бывшего поверенного в делах Англии при персидском дворе 99 99 «Записки А. П. Ермолова», ч. II, 1816 -1827. М., 1868, с. 335. . Иранский посол выполнял ограниченную задачу: должен был заключить только перемирие, а также согласовать время и место для встречи Ермолова с иранским министром иностранных дел Мирза-Аболь-Хасан-ханом для заключения мирного договора. Иранский посол не имел полномочий для обсуждения тех предложений о мире, которые вначале Ермолов, а потом начальник Главного штаба Дибич настойчиво, хотя и безуспешно пытались обсуждать с ним. Как видно, русское командование было серьезно озабочено содержанием двух писем, доставленных послом для Ермолова и Нессельроде. Аббас-мирза предлагал в случае срыва переговоров о перемирии отправить Мирза-Мамеда-Али в Петербург, а если и в этом ему будет отказано, то Мирза-Аболь-Хасан-хан просил Ермолова позволить иранскому послу дожидаться в Тифлисе ответного письма графа Нессельроде. В предложениях наследного принца и иранского министра иностранных дел явно подчеркивалось недоверие и пренебрежение к Ермолову, который был наместником царя на Кавказе, главнокомандующим войсками и фактически руководил дипломатическими отношениями России с Ираном и Турцией.