Владимир Фетисов - Последний губернатор Туркестана. Триумф и трагедия Алексея Куропаткина

К 10 часам утра все было кончено, высоты были полностью заняты армией Кауфмана. В числе трофеев оказалось артиллерийское орудие и 40 вьючных ящиков со снарядами.

Дорога на Бухару была открыта, а сам Музаффар собирался бежать в Хорезм, но тут до Кауфмана дошло известие, что у него в тылу неожиданно образовался очаг сопротивления.

30 апреля 1868 года отряд выступил в направлении Самарканда.

Картина Н. Н. Каразина «Сражение на Зерабулакских высотах»

Пока основные силы Кауфмана были в походе к Самарканду подошли отряды шахризябцев под командованием Джура-бека и Баба-бека. В Самарканде вспыхнуло восстание и малочисленному гарнизону, оставленному в городе, пришлось выдержать девять дней непрерывного штурма. Узнав об этом Кауфман немедленно поспешил на выручку осажденным и 8 июня вступил в Самарканд. Шахризябцы бежали, и вскоре между Бухарой и Российской империей был заключён мирный договор.

Куропаткин во время похода, отнюдь не отсиживался в штабе, а в первых рядах участвует во всех боевых действиях – Зеравшанском сражении, штурме Зерабулакских высот и деблокировании самаркандской цитадели. Отвага и героизм поручика Куропаткина не осталась незамеченной. За Зерафшанский поход он был отмечен двумя орденами – Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени и уже через год ему присваивается чин штабс-капитана.

На фотографии стоит слева штабс-капитан Павел Петрович Калитин (будущий национальный герой Болгарии), сидит в центре штабс-капитан Алексей Николаевич Куропаткин, сидит справа вольноопределяющийся Петр Петрович Калитин (будущий генерал от кавалерии, герой Эрзерума). Ташкент, июнь 1871г. Снимок сделан перед отъездом А. Н. Куропаткина в академию Генштаба // РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 5182. Лл.14

Интересно, что в Ташкенте с Алексеем служили два его близких родственника двоюродные братья Павел и Пётр Калитины – матери Куропаткина и Калитиных были сёстрами.

Возможно, но не точно, на снимке изображены и два других родственника нашего героя: стоит справа подпоручик Василий Калитин. Сидит слева подпоручик Евгений Арбузов. Фотографию эту обнаружил в 2017 году Дмитрий Логунов в государственном военно-историческом архиве, работая над книгой о Калитиных.

Двоюродные братья Куропаткина также оставили славный след в отечественной истории. Во время русско-турецкой войны подполковник Павел Калитин ценой собственной жизни спас знаменитое Самарское знамя и стал национальным героем Болгарии. Его брат, генерал от кавалерии Пётр Калитин, за штурм Эрзерумского укрепрайона в мае 1916 года был награждён Георгиевским оружием с бриллиантами и надписью: «За храбрость».

Фотография была сделана по случаю отъезда Алексея из Ташкента в Академию Генерального штаба, куда он поступил, пройдя жесточайший отбор.

В жизни молодого офицера наступал новый период.

Чтобы поступить в это учебное заведение, готовившее элиту Русской Императорской армии, Алексей прошёл жесточайший отбор двойного сита вступительных испытаний. Сначала экзамены в штабе Туркестанского военного округа (тактика, политическая история, география, русский язык, верховая езда), а затем уже непосредственно при академии в Санкт-Петербурге (строевые уставы, артиллерия, фортификация, математика, военная администрация, политическая история, география, топографическое черчение, русский и иностранный языки.

Николаевская Академия генерального штаба, располагалась в двухэтажном дворце на Английской набережной Петербурга. Здание некогда принадлежало князю Куракину, прототипу персонажа романа «Война и мир», Анатоля Курагина. Создано было это высшее военное учебное заведение Россиайской империи 26 ноября 1832 года, по проекту барона Антуана-Анри Жомини – генерала наполеоновской армии, перешедшего на русскую службу. На представленном бароном плане по созданию академии император Николай I собственноручно написал: «В проекте есть очень хорошие идеи. Школа эта составится из лучших офицеров всех ведомств без исключений, под начальством Жомини и в непосредственном ведении начальника главного штаба; она будет содержима в самой точной дисциплине и все будут жить вместе; курс будет двухлетний и я хочу в нём только высшую Стратегию, Географию и Военную историю».

Следует отметить, что барон Жомини, прекрасно понимал, что создание Высшей школы для офицеров, не принесёт пользы, если не привести «в надлежащий вид» сам генеральный штаб. В письме Императору он пишет: «Хороший генеральный штаб для армии столь же важен, как хорошее правительство для народа». Таким образом создание Академии и реорганизация генерального штаба шли в одной связке.

Наконец все бюрократические нормы были утрясены и первый набор слушателей приступил к обучению. Начальником вновь созданной Академии генерального штаба стал боевой генерал, ветеран войны с Наполеоном, Иван Онуфриевич Сухозанет и, как пишет в своём историческом очерке Н. П. Глиноецкий: «по-видимому он не имел никаких особых данных для того, чтобы выполнить порученное ему дело организации и руководства учебным и даже учёным заведением, тем не менее, благодаря природному уму, необычайной энергии и умению пользоваться способностями и трудами других, первый директор Академии, управляющий ею более 20 лет (до 1854 года) вполне оправдал доверие к нему Государя и бесспорно, как показали последствия, стоял на высоте своего назначения».

К моменту поступления в Академию Куропаткина, – спустя почти 50 лет после её образования – пост начальника этого военно-учебного заведения занимал генерал-лейтенант Александр Николаевич Леонтьев, при котором «занятиям обучающихся офицеров был дан более практический характер, программы курсов были выработаны сообразно требованиям современной науки, основан дополнительный курс и установлены полевые поездки, распространившиеся затем по всей армии».

Леонтьев, сам после нескольких лет службы в гвардии поступил в Академию и окончил её с серебряной медалью. Пятнадцать лет он стоял у руля этого высшего военного учебного заведения и за это время максимально приблизил специальные теоретические военные образовательные программы к повседневным потребностям русской армии учтя печальные итоги Крымской войны и опыт европейских войн, в частности недавней Франко-прусской.

Кроме того, Леонтьев стремился придать академической деятельности как можно больше гласности, чтобы знакомить с ней военное сообщество и вызвать тем самым как можно больше дискуссий.