Андрей Матусовский - Яномамо. Вверх по Ориноко

Подгруппа яномамо санума (другие названия: чиричано, санема, санима, тсанума) проживает в Венесуэле, на юге штата Боливар, в верховьях рек Каура и Вентуари-Эребато, и в Бразилии, на северо-западе штата Рорайма, в верховьях реки Ауарис. Говорит на языке санема яномамской группы языков, в котором выделяются диалекты: янома (саматари, саматали, шаматари, коорошитари), кобари (кобали, кобарива), каура, вентуари-эребато, ауарис.

В Венесуэле яномамо подразделяются на четыре большие группы: гуаика, ширишана или шириана, гуахарибо, саматари. Гуаика расселены в верховьях Ориноко и на берегах ее правых притоков, ширишана – в верховьях рек Эребато и Каура, гуахарибо – по левым притокам Ориноко, саматари – в верховьях реки Мавака и в бассейне Сиапы.

Аксель шепчет мне на ухо, чтобы я спрятал фотоаппарат и видеокамеру и не пытался сразу снимать яномамо, как только мы выйдем на берег. Он говорит, сначала надо договориться с яномамо, иначе те могут начать стрелять в нас стрелами из своих луков. К слову сказать, через некоторое время я лично убедился, что луков и стрел у них было предостаточно.

Поселок Сехаль образовывали два десятка прямоугольных хижин под двускатными пальмовыми крышами, беспорядочно разбросанных вдоль берега Ориноко на небольшой возвышенности. Лишь в центральной части Сехаля хижины стояли вокруг открытой площадки, имитируя таким образом кольцо традиционного коммунального жилища – шабоно, в котором в недавнем прошлом совместно проживали все члены одной общины.

Шабоно – традиционное общинное жилище индейцев яномамо в верховьях Ориноко, представляющее собой сплошной кругообразный навес, наклоненный к центру. С высоты шабоно напоминает усеченный конус.

Особняком с одного края площади стояла специально построенная часть традиционного шабоно, в тени которого осуществлялись сакральные церемонии. На окраине поселка располагалась новая школа, построенная, как пояснили местные аборигены, всего пять месяцев назад. Учителем в ней работал местный мужчина яномамо, совсем не говоривший по-испански.

Сразу после нашего прибытия несколько мужчин повели нас к капитано. Как все капитано, лидер Сехаля контролировал прибытие чужаков и их деятельность во время пребывания в деревне.

Наряду с капитано в Сехале также были вождь, следивший за соблюдением правил коммунального проживания в деревне, и несколько шаманов, осуществлявших традиционные духовные практики.

Интересно, что капитано не считал нужным присутствовать на состоявшемся немного позже ритуале принятия галлюциногенного порошка эпены, столь характерного для яномамо, хотя оказал нам содействие, договориваясь с другими мужчинами о нашем нахождении на церемонии и возможности фотографировать. В свою очередь вождь внимательно наблюдал за ходом происходившего действа.

Капитано Сехаля оказался неприметным щуплым мужчиной низкого роста лет тридцати шести – сорока. Единственным оправданием его власти, казалось, служило лишь то обстоятельство, что он был энергичным жизнелюбивым человеком. Он оживленно беседовал с нами на хорошем испанском, активно интересуясь всеми последними новостями.

Вероятно, он учился в близлежащей американской миссионерской протестантской школе «Миссия новые племена», расположенной в поселке Тама-Тама на Ориноко, ничем другим я не мог объяснить его эрудированность. Некоторое представление он имел даже о России, знал, что венесуэльский президент Уго Чавес недавно был с визитом в Москве.

Похоже, пламенные революционные речи Уго Чавеса, которые капитано слышал где-то, вероятно, по радио или по телевизору, оказали на него сильное влияние. Он спрашивает меня, правда ли, что в России нет больше диктатуры, и коммунисты теперь не правят страной, и да, почему мы перестали помогать Кубе, ведь на Кубе, хотя и коммунисты находятся у власти, нет никакой диктатуры. Тут ему начал объяснять еще что-то про коммунистическую диктатуру в России Аксель, и я совсем потерял интерес отвечать на их глупые вопросы.

Шаманский жезл токки

Верхушка токки

Листья Anadenanthera peregrine, из семян которой делают эпену

Капитано интересуется, сколько мне лет. Говорю, что тридцать пять. Он не верит моим словам, смотрит по сторонам и показывает на стоящего рядом мужчину-яномамо, на чьем брутальном лице заметен не то чтобы отпечаток старости, но некой усталости от жизни.

– Вот ему тридцать пять лет. Смотри, как он выглядит. А у тебя морщин даже нет, лицо как у ребенка, – восклицает он.

Здесь для меня это обстоятельство – негатив, в то время как в крупном городе, в Москве, эту реплику стороннего человека следовало бы воспринимать скорее как комплимент моему внешнему виду, если, конечно, он не имел в виду, что я выгляжу глупо для своих лет.

Пытаюсь размышлять. С антропологической точки зрения мировосприятие капитано – яркий пример происходящих изменений в сознании той части яномамо, которые находятся в тесном контакте с внешним миром. С одной стороны, стараясь казаться важным, он заводит совершенно чуждые и непонятные ему и его окружению политические разговоры, услышанные где-то на стороне, но при этом, сам того не подозревая, продолжает оценивать меня, увиденное по-прежнему по каким-то патриархальным критериям жителя тропических лесов.

Меняем тему разговора. Я спрашиваю капитано, как живут яномамо в отдаленных районах верхнего течения реки Сиапы и в труднодоступных горах Сьерра-де-Тапирапеко на венесуэльско-бразильской границе. Мой собеседник отвечает, что полностью изолированно и традиционно, придерживаясь своих религиозных воззрений и будучи не затронутыми цивилизацией. К таким районам он также причисляет верхнее течение рек Окамо и Путако. На реке Падамо, говорит, сейчас очень много нелегальных золотоискателей из Бразилии.

По нашей просьбе капитано ведет нас по хижинам поселка Сехаль, разрешая зайти в любую из них. Попутно разъясняет, что через час на центральной площади состоится церемония вдыхания галлюциногенного порошка эпена, являющегося неотъемлемой частью культуры яномамо, и за небольшие подарки шаману, который будет ее проводить, мы можем, если захотим, на ней присутствовать и фотографировать все происходящее.

Один из сопровождающих показывает нам своеобразный жезл – токки, как его называют на своем языке яномамо, – очищенная от коры жердь двухметровой высоты и диаметром около десяти сантиметров. Он воткнут в землю под деревом Anadenanthera peregrine – из его семян изготавливают эпену. По всей высоте столбик разрисован змеевидными узорами, а его верхушку украшает пучок из разноцветных перьев. Мужчина задумывается, как лучше объяснить нам функциональное назначение этого предмета, а потом говорит, что это «диплом», выдаваемый шаманом своему ученику. Токки символизирует, что ученик закончил курс обучения и стал самостоятельным шаманом, – тогда наставник выставляет его перед домом воспитанника.