Андрей Матусовский - Яномамо. Вверх по Ориноко

Этот же яномамо ведет нас по узкой тропинке, идущей от деревни вдоль берега Ориноко вглубь джунглей, и там нашему взору открывается построенный под пологом леса тапири – просторный десяти—двенадцати метров в длину примитивный навес из жердей и листьев пальмы, по форме отдаленно напоминающий шабоно.

Тапири…

…надежно скрыт джунглями от посторонних глаз

Наш проводник объясняет, что сехальцы специально установили его вдали от деревни, чтобы проводить сакральные ритуалы. Скоро должна состояться одна из таких церемоний.

Тапири коренные народы Амазонии и Оринокии строят, когда находятся в пути, на охоте, чтобы был временный кров или как краткосрочное укрытие, пока сооружается большое постоянное жилище.

От кого и почему хотели скрыться местные яномамо, установив под кроной непроходимой сельвы тапири, нам так и не удалось узнать.

Пока мы ходили под крышей частично построенного шабоно, создающей тень от палящего солнца, начиная церемонию эпены, запел старый шаман. На его пение из разных хижин стали сходиться облаченные в перьевые украшения мужчины, их тела и лица были раскрашены красными и коричневыми растительными красками. Подходившие садились на низкие деревянные скамеечки, располагаясь вокруг шамана.

В центре образованного ими круга на земле лежала длинная тростниковая трубка, предназначенная для вдувания эпены, и достаточно много самого бурого порошка. По очереди и по мере желания кто-то из мужчин выходил в центр собрания, приседал на корточки, а другой мужчина, вышедший вслед за ним, вдувал ему в нос эпену.

Яномамо рассматривают полученные подарки

После приема эпены из носа непроизвольно течет слизь

Участники церемонии эпены

Напряженный взгляд

Яномамо сворачивают табачные листья и закладывают их за нижнюю губу

Принявший галлюциногенный порошок вскакивал, похлопывая себя то по ногам и рукам, то по спине, как птица крыльями, из носа у него вытекала коричнево-зеленая пена, и участник церемонии впадал в транс. Человека посещали видения, он начинал что-то петь или бормотать.

Другие участники ритуала степенно наблюдали за ним и, соблюдая очередность, точно так же выходили в центр круга за своей порцией эпены.

В стороне от cобравшихся, в своем гамаке, обведя глаза широкой полосой коричневой растительной краской, тихо сидел вождь общины Сехаль, внимательно и вдумчиво следивший за всем происходящим.

После приема эпены нарушается моторика нижних конечностей, поэтому большинство индейцев, вдохнувших галлюциноген, сразу же возвращались назад и садились на свои скамеечки. У тех же, кто продолжал стоять, быстро подкашивались ноги, и их товарищи заботливо брали их под руки и отводили на их места.

В общей сложности собралось около дюжины полуголых одурманенных эпеной индейцев. У двух стариков, один из которых был шаманом, были надеты на головы повязки из шкур обезьян, с них на спины ниспадали украшения из перьев.

Стоящий рядом яномамо объясняет, что эпена помогает общаться с духами. Церемония необходима мужчинам, так как завтра они собрались на охоту и хотят узнать у духов, будет ли им сопутствовать удача.

Разрешение на фотографирование мне дает местный учитель яномамо, не вдыхавший эпену и наблюдавший за всем происходящим процессом со стороны. За эту возможность я отдал несколько мотков лески, рыболовные крючки, свинцовые грузила и пару зажигалок. Учитель разложил все это добро на землю в центре собрания и деловито распределил подарки между всеми участниками ритуала.

То, что мы сейчас видим, – это лишь первая часть церемонии. Вождь предлагает нам досмотреть все до конца. Я отказываюсь, потому что времени у нас не так много, и нам надо спешить вверх по Ориноко. Наша цель – изолированные шабоно верховьев Окамо. Распрощавшись с яномамо общины Сехаль, мы уходим.

В поселках Тама-Тама и Ла-Эсмеральда на Ориноко располагаются военные гарнизоны Национальной гвардии Венесуэлы. Поэтому при подходе к Тама-Тама и Ла-Эсмеральде Аксель прячет свое охотничье ружье, на которое у него нет разрешения.

Ночуем в Ла-Эсмеральде. Ночью опять льет сильнейший дождь. Приходится вновь бегать по лодке, поправляя протекающую крышу, что, впрочем, мало помогает – она протекает, как дуршлаг.

Как только забрезжил рассвет, отплываем из Ла-Эсмеральды под аккомпанемент непрекращающегося дождя – в этих краях уже начался сезон дождей.

Пройдя несколько километров вверх по Ориноко, причаливаем к берегу у незнакомой деревни яномамо, чтобы сварить кофе и пойманного Хильберто ночью ската-хвостокола. Наш пиароа со знанием дела отрубает мачете еще живому скату хвост с острым ядовитым шипом и разводит костер. Мы же отправляемся с визитом в деревню яномамо, к которой ведет узкая тропа.

Плантация бананов на берегу Ориноко

Семья яномамо

Женщина яномамо

В этой деревне совсем немного жителей, человек восемнадцать—двадцать. Их прямоугольные хижины-мазанки под двускатными крышами, устланными пальмовыми листьями, стоят на некотором удалении от берега реки на опушке леса. Женщины ходят традиционно – по пояс обнаженные, носят бусы из яркого разноцветного бисера. Они говорят только на яномамо, в то время как их мужчины владеют испанским.

Эти индейцы удивляют меня. Они бесцеремонно, как оголтелые, налетают на нашу лодку. Неожиданно у нас возникает проблема – надо смотреть за своими вещами, яномамо, даже не озадачиваясь получить разрешение, пытаются заглянуть в наши рюкзаки и мешки, шарят под скамейками бонго. В буквальном смысле клянчат подарки.