Лев Липовский - Жизнь солдата

Следующий дом за Клетецкими был дом Дорощихи. Их было три сестры: Оля, Маруся, Катя и брат Миша. Они жили уединенной жизнью и не общались с соседями. За ними жил Маслак – мастер по швейным машинам. Угрюмый на вид человек с черными усами и острой бородкой. У него был сын Алексей и три дочки: Шура, Галя и Александра. Они жили в самом начале улицы Либкнехта, близко от казармы охранников моста, и если бы не исключительный случай, я бы о них ничего и не знал. Дело в том, что старшая дочь Драпкиных Дора влюбилась в сына Маслака Лешку. Лешке Дора тоже нравилась, и так как они оба обладали самостоятельными характерами, то не допускали, чтобы эта юношеская первая любовь превратилась в любовь безнадежную.

Но попробую рассказать обо всем по порядку, с самого начала и почти до конца. Для меня история любви Доры и Леши началась с того момента, когда я случайно подслушал интимный разговор Доры с моей старшей сестрой Соней, в котором Дора призналась, что ей очень нравится Леша Маслак. Для меня это было открытие необычайной важности. Я был еще слишком мал и глуп, чтобы бережно хранить их разговор в тайне. Я сразу же сообщил об этом Борису, младшему брату Доры, а он рассказал об этом родителям. Родители только отмахнулись от этого сообщения. Дора еще училась в школе, и эта блажь, как они думали, может еще сто раз выветриться из ее головы, пока она подрастет. Ни у кого из них не укладывалась мысль, чтобы еврейская девушка могла влюбиться в какого-то русского парня. Это было немыслимо и не вязалось с еврейским укладом жизни.

Но они плохо знали свою дочь. Дети для родителей всегда остаются детьми, даже если у этих детей взрослые намерения. А потом только удивляются и руками разводят: "Когда это наши дети стали взрослыми?" Мы, мол, даже не заметили. Так случилось и в этом случае. Дора и Леша полюбили друг друга не на шутку, и это было видно по многим признакам, хотя они ни разу не встречались и даже не разговаривали между собой. Теперь мне и Борису было уже хорошо понятно, почему Леша по много раз в день проходит мимо их дома и бросает странные взгляды на окна дома, как будто надеясь там кого-то увидеть.

Лешка – парень представительный: высокий, чернобровый и краснощекий. Посмотришь на него и зависть берет. Но и Дора тоже хороша: среднего роста, полная, крепко сбитая, брови тонкие, глаза синие, две толстые косы свисают за плечами, – она производила впечатление уже взрослой девушки, гордой и независимой. Именно поэтому, наверно, Лешка и увлекся ею, хотя сам уже ждал призыва в армию, то есть был намного старше Доры. Я почему-то считал, что я обязан предупреждать Дору, когда Лешка появляется на нашей улице. Я полагал, что помогаю Доре, а в действительности был просто бестактным человеком. Как только Лешка появлялся в начале улицы, я вбегал в дом соседей и кричал: "Дора, Лешка идет!" Дора не ругала меня. Наоборот, она радовалась этому сообщению и, бросив все дела, выбегала за калитку на улицу, провожая Лешу своими широко раскрытыми синими глазами. А Лешка проходил мимо, чуть-чуть кося своими черными глазами в ее сторону, и глупо улыбался. Мать Доры, тетя Рая, каждый день ругала ее:

– Сумасшедшая, нашла на кого смотреть! Он же русский!

Но Дора делала вид, как будто ничего не слышит. Все интересно и занимательно, пока оно ново и свежо. Когда же новость стареет, к ней постепенно пропадает интерес. Так случилось и со мной. Пришло время, когда Лешка шел по улице, а я уже не бросался звать Дору, и он, проходя мимо, напрасно смотрел в окна дома Драпкиных. Красивое лицо его было строгим и скучным. Мне почему-то было немножко жаль его.

А вскоре я почти забыл про Лешку, ибо он не показывался на нашей улице. Говорили, что он служит в морском флоте на Балтийском море. Я ему очень завидовал, потому что сам мечтал стать моряком. О Лешке мне иногда напоминал его отец, когда он проходил мимо нашего дома. Видя его, я всегда удивлялся, как у такого маленького папы вырос такой высокий сын.

Отец Лешки всегда ходил в больших сапогах, смазанных какой-то пахучей жидкостью. Лицо его из-за маленьких усов и аккуратно подстриженной клинообразной бородки, казалось маленьким и искусственным. А из-под кустистых бровей смотрели колючие злые глазки, от которых мне становилось не по себе. Я его побаивался и, когда он проходил мимо, старался не смотреть на него или убегал во двор. Поселились они на нашей улице недавно, ибо я еще помнил, что до них на этом участке стоял покосившийся дом, и валялись на земле остатки разбитого забора. Очевидно, что раньше там жили не столько бедняки, сколько лодыри, потому что большой участок для огорода никогда не засевался. Моя мама все сетовала:

– Если бы у нас был такой двор, я бы там посадила сад и огород. Фрукты и овощи у нас были бы в избытке.

Маслак был хороший хозяин и денежный человек. С его приходом этот участок земли преобразился. За одно лето вырос новый большой дом. Причем, дом Маслак построил не на улице, как у всех, а в глубине двора. А вдоль улицы вырос высокий плотный забор с воротами и калиткой. Как будто он отгородился ото всех соседей на нашей улице. Какой-то враждой веяло от этих действий нового хозяина. Мне казалось, что за забором происходит что-то тайное, и это влекло меня к забору. Я нашел в заборе маленькую щель и смотрел, как плотники пристраивали к дому веранду и крыльцо. Вскоре во дворе у них появилась большая, черная, лохматая собака с глухим угрожающим лаем, и мне пришлось прекратить свое наблюдение: собака сразу обнаруживала мое присутствие.

Людская молва разносила о Маслаке невероятные слухи. Кто говорил, что он разбогател на перепродаже краденных лошадей, а кто – на грабежах. Чего только не наговаривают на человека, когда он прячется от людей. Я больше всего верил в версию, которая говорила, что он был в деревне кулаком, а когда началась коллективизация, бежал в город.

Лешка Маслак служил во флоте пять лет. За это время Дора окончила школу и бухгалтерские курсы. А я уже заканчивал седьмой класс. Время пролетело незаметно. Я встретил Лешку самым неожиданным образом. Выскочив из калитки на улицу, я чуть не налетел на громадного матроса, а когда поднял глаза вверх, то чуть не присел от удивления. Мимо нас шел Лешка, да еще какой Лешка! Таких моряков я раньше видел только на плакатах. Морская форма шла ему, как нельзя лучше. Я так растерялся, глядя ему вслед, что забыл побежать к соседям и сообщить Доре о его приезде. Когда же я вбежал к ним в дом, то увидел улыбающуюся Дору. Она гладила белье на столе и сразу поняла, зачем я прибежал.

– Я уже видела его в окне, – сказала она, продолжая улыбаться.

Я был разочарован: опоздал с таким важным сообщением – это никуда не годиться. В зал вошла мать Доры, тетя Рая, и говорит: