Михаил Махашвили - Воспоминания из прошлого

Подойдя поближе, Тигран протянул мне завёрнутые в газету деньги и попросил помочь. Я прикрикнул на него и сказал, что дело прекратил несколько дней назад, и если он не совершал преступления, то зачем предлагает мне деньги.

На второй же день я доложил, об этом случае прокурору района Чичуа сказав, что хочу возобновить расследование и арестовать Тиграна и подал ему постановление об аресте. Чичуа был разумным и опытным прокурором. Он объяснил, что это дело не имеет перспектив для передачи в суд; суд не вынесет по нему обвинительный приговор.

Тем не менее, я предъявил Тиграну обвинение, составил обвинительное заключение, арестовал Тиграна и направил дело в суд.

Дело рассматривал мой бывший однокурсник судья Спиридон Твилдиани, который вынес в отношении Тиграна оправдательный приговор.

Ещё во времена нашего студенчества Твилдиани был известной коррумпированной личностью, и дело Тиграна он тоже использовал в своих интересах. Твилдиани установил дружеские отношения с Тиграном и его сыном Шота, которые продолжались до самой смерти Твилдиани.

Во время моей работы в прокуратуре Орджоникидзевского района (1948 год) мне поручили расследовать дело об изнасиловании Аветисова. Потерпевший обвинял в этом преступлении студента Церетели. Это дело поступило в прокуратуру из Тбилисского управления милиции, так как согласно действующему закону дела об изнасиловании были подведомственны прокуратуре. Сотрудники Управления милиции доложили об этом уголовном деле прокурору г. Тбилиси Шаоршадзе и начальнику следственного отдела Карпезу Пайчадзе. К делу прилагались письменные указания городского прокурора – применить подозреваемому меру пресечения в виде взятия на поруки.

В прокуратуру явился отец потерпевшего Аветисова, который категорически требовал арестовать подозреваемого Церетели. Районный прокурор Чичуа в моем присутствии объяснил Аветисову, что идёт следствие, и пока нет никаких оснований для заключения Церетели под стражу. Недовольный таким ответом Аветисов обратился с заявлением к первому секретарю ЦК Кандиду Чарквиани. Он явно спекулировал тем фактом, что был полковником, участником Великой Отечественной войны.

Центральный Комитет направил заявление Аветисова на проверку в Комитет государственной безопасности, которым руководил обнаглевший от безнаказанности чиновник Николоз Рухадзе. Злоупотребляя своим служебным положением, он совершенно безосновательно арестовал нескольких прокуроров и судей Верховного суда Грузии, которые затем были реабилитированы. Рухадзе лично вызвал меня и потребовал, чтобы я обвинил городского прокурора и начальника следственного отдела в получении взятки. Я объяснил Рухадзе, что его требования безосновательны и я не дам таких показаний. Разгневанный Рухадзе вызвал известного провокатора и садиста некоего Куциава, которому приказал увести меня и оформить мои признательные показания. Не добившись от меня нужных показаний, Куциава и какие-то сотрудники заломили мне руки и притащили к Рухадзе, который окончательно взбесился и в мой адрес понеслись крики и ругань. Он велел Куциава: «Отпусти его, пусть подумает до завтра и придёт подготовленным!» Пытать и оскорблять меня они закончили в 3 часа ночи.

Я явился в республиканскую прокуратуру, так как меня должны были отправить в командировку. Республиканского прокурора Владимира Шония на месте не оказалось. Он был образованным и в высшей степени честным человеком – настоящая легендарная личность. Начальник следственного отдела Эсакия предупредил меня, чтобы я срочно отправлялся в Лагодехский район. В то время в Лагодехском и Белоканском районах бесчинствовали бандитские шайки. Ежедневно они останавливали автобусы, уводили пассажиров в лес и там грабили; бывали случаи и убийств. В расследовании мне помогали сотрудники Министерства внутренних дел, и совместными усилиями мы успешно справились с поручением.

Между тем, в связи с делом Церетели Рухадзе подал представление в Центральный Комитет партии. Дело рассматривало Бюро ЦК. Рухадзе требовал исключить из партии начальника милиции Виктора Менагаришвили и работников прокуратуры, а меня взять под стражу. Среди членов Бюро развернулась острая полемика. Предложение Рухадзе поддержал секретарь ЦК Шадури, категорически против него выступали Председатель Совета Министров Валериан Бакрадзе и Министр внутренних дел Гриша Каранадзе. Ситуация накалилась, поскольку Рухадзе из принципа требовал поддержать его предложение; особенно агрессивно он был настроен против меня.

Будучи совершенно уверенным в своей правоте, я явился на заседание Бюро с пистолетом и был готов застрелить Рухадзе, если он добьётся моего ареста. Чарквиани попросил меня высказать своё мнение по этому делу. Несмотря на то, что я был в высшей степени взволнован и напряжён, мне удалось подробно и убедительно изложить обстоятельства дела, привести все доказательства. В результате у меня возникло впечатление, что Чарквиани убедился в моей объективности. Он принял решение единолично и попросил меня оставить заседание Бюро. Такой поворот дела вызвал у Рухадзе новый всплеск возмущения, и он опять ополчился против меня. Это не понравилось Чарквиани, и он призвал Рухадзе прекратить провокационные высказывания. У меня забрали дело и передали Комитету госбезопасности. Под давлением Рухадзе Церетели был арестован и осуждён. В дальнейшем дело было передано на рассмотрение Верховному суду Грузии, который вынес Церетели оправдательный приговор.

Рухадзе вместе с Шалвой Церетели, Гоглидзе и другими предстали перед Верховным Судом СССР. Выездная сессия суда прошла в Тбилиси, в Доме железнодорожников. На процессе выступал Генеральный прокурор Советского Союза Руденко. Рухадзе предъявили обвинение в злоупотреблении служебным положением, сообщничестве Берия и приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Я присутствовал при рассмотрении дела в суде и остался, удовлетворён тем, что закон восторжествовал.

Впериод моей работы в Орджоникидзевском районе должность первого секретаря райкома занимала Нина Жвания – женщина-легенда. Она выделялась образцовым трудом, человеколюбием, благородством и высокой порядочностью. После расстрела Берия ее арестовали только за то, что она была мегрелкой по происхождению. Во время той позорной кампании по инициативе Никиты Хрущева арестовали многих порядочных и образованных мегрелов, в том числе, прокурора республики Владимира Шония – гениального юриста и воплощение порядочности. Такова была безрассудная, а скорее – преступная политика властей.