Леонид Бляхер - Поход за волей. Забытая война на Амуре

Каково же соотношение сил в этой войне, пренебрежительно именуемой «приграничными конфликтами»? Может быть, и вправду не стоит огород городить? Давайте попробуем посчитать. Начнем с маньчжуров. Благо они оставили множество документов о тех событиях.

Кроме относительно небольшого отряда в две-три тысячи воинов – собственно, «восьмизнаменной» армии, основной боевой силы маньчжуров – в войне были задействованы союзные с маньчжурами даурские и дючерские ополченцы, мобилизованные китайцы, корейские наемники, союзные отряды монгольской конницы. По разным источникам, в войне, на ее самом напряженном «албазинском» этапе, с маньчжурской стороны было задействовано в общей сложности от пятнадцати до двадцати тысяч воинов.

Численность русских отрядов и их союзников из числа местных тунгусских (эвенкийских) народов, традиционных противников и дауров, и дючеров, определить гораздо труднее. Официально фигурировала только численность служилых людей, которых на Амуре было совсем немного. Самый многочисленный отряд не превышал тысячи человек. В ряде сражений были задействованы силы, находящиеся в Забайкалье (Нерчинский острог, Селенгинский острог и др.). Подходили подкрепления из Енисейска и Тобольска. Но и их были только сотни. Сколько было союзников-тунгусов, включая нукеров знаменитого князя Гантимура, маньчжурского «князя Курбского», о котором мы обязательно поговорим в свое время, сказать трудно. Говорят о полке пятисотенного состава. Но это опять же официально принятые на службу люди, получающие жалование от казны, купившие у казны оружие. Главное же, нигде не отмечается число подказачников, казачьих детей и иных ратников, в служилое сословие не поверстанных, «охотчих» промышленных и торговых людей, крестьян, пахавших свою (собинную) пашню, тех, кто просто жил на этой земле и защищал свои дома. Сколько их было, сейчас сказать невозможно. Однако можно предположить, что немало. Известно, к примеру, что отряд Хабарова, кроме семидесяти человек, которым с воеводских щедрот выдали пищали и порох, включал в себя и тех, кто пристал к отряду по дороге, возвращаясь с охоты или иного промысла. А кто-то из поселенцев воевал и против Хабарова и его преемников на стороне даурских племен.

В немирных сибирских землях «охотчие» и посадские люди по боевой выучке, умению сражаться не особенно уступали служилым, да и вооружены были часто не хуже. Показательно, что, продвигаясь на Амур, отряд Никифора Черниговского, как было принято в то время, «озоровал» – проще говоря, грабил всех встречных, отбирая то, что может понадобиться на новом месте. Так вот, некий «пашенный крестьянин» в жалобе пишет, что отобрали у него всего великое множество (прилагается список), в том числе три пищали. В условиях вражеского нападения защищали крепость такие землепашцы и промысловики вместе с ратными людьми. Разве только в отличие от них ясак не собирали, да хлеб из государева амбара не получали. Наличие таких не ратных, но вполне боевых людей и приводит к постоянной путанице с численностью русских отрядов. И, увы, полностью достоверных цифр мы здесь не получим. Однако, очень приблизительно подсчитать силы можно попробовать.

По тому, что служилые люди в Приамурье землю не пахали, скотину не держали, однако на голод жаловались нечасто и исключительно в отписках якутскому воеводе (что было принятым стилем, а не описанием ситуации), можно предположить, что «кормильцев», обеспечивающих их, было, по крайней мере, в несколько раз больше, чем служилых. Некоторые авторы говорят о 1,5 тысячах семей пашенных крестьян на Амуре в 1655 году, что при стандартной численности для того времени 5 человек на семью дает более 7 тысяч человек «кормящего сословия». И все же русских сил было намного меньше, чем их противников. Об этом говорят не только русские, но и китайские источники, переведенные сегодня на русский язык. Вряд ли в двадцать-тридцать раз, как выходит из официальных документов, но меньше. Будем ориентироваться на то, что полутора-двум десяткам тысяч бойцов «маньчжурской коалиции» противостояли 3—4 тысячи русских ратников и их союзников.

Однако, оценивая силу сторон, стоит учесть еще три обстоятельства. Первое – вооружение. В эпоху Смуты, при приглашении на русский престол польского королевича Владислава было закуплено несколько десятков тысяч кремневых ружей с более совершенным ружейным механизмом. Но привычка – великая сила. Стрельцы привыкли к старым фитильным ружьям, а новое оружие им не понравилось. Вот и отправили его… в Сибирь. Сибирякам же новые ружья пришлись по душе. Стреляют быстрее, перезаряжаются проще. Правда, замки часто ломаются. Но в сибирских острогах были особые люди – кузнецы, которые не столько подковы лошадям мастерили (хотя это тоже могли), сколько оружие чинили.

Вот и оказалось, что в «незнаемых землях» оружие было более совершенное, чем в метрополии. Есть и второе обстоятельство: иностранцы (литвины, ляхи, шведы и прочие немцы), которых в Сибири было очень не мало. Историки порой говорят о «сибирском иностранном легионе». Туда отправляли пленных, ссылали совершивших проступок наемников. Причем же здесь они? Выше я писал, что «открытием» Европы было не столько огнестрельное оружие само по себе, сколько система залпового огня (стрельба плутонгами).

Официально эта новация вводилась в новейших подразделениях российской армии (полках иноземного строя) уже при Романовых. Но вполне можно предположить, что систему залпового огня знали и казаки, переняв ее у иноземцев, которые, кстати, как правило, в казаки и определяли. Этим тоже можно объяснить способность относительно небольших отрядов русских войск противостоять в несколько раз превосходящему их противнику, также вооруженному огнестрельным оружием.

Система залпового огня (стрельба плутонгами)

Кроме того, не стоит забывать, что в Приамурье шли лихие люди, быстро перенимавшие у аборигенов все их боевые приемы, умело применяющие не только огнестрельное оружие, но и стремительные набеги, засады, ловушки.

Было и третье обстоятельство: огромный опыт русских по строительству речных судов и использованию рек. Наличие таких флотилий из крупных (кочей) и малых (дощаников) судов, позволяло им очень быстро менять дислокацию, обеспечивало относительную неуязвимость. Венецианцы были первыми на Средиземном море, а португальцы и испанцы и, позже, голландцы и британцы покорили океаны. Русским же пространством в Сибири было пространство Великих Рек. Именно по рекам шло освоение гигантского мира за Уралом.