Станислав Пахотин - Не-путеводитель по «нефтяной столице» России

Сургут – самый особенный северный «нефтяной» город страны

С такой мыслью живет каждый второй сургутянин.

Ведь, по всем расчетами и планами, город не должен быть таким большим и экономически сильным. Изначально его участь – быть крупным вахтовым поселком или небольшим городом, на 40—50 тысяч человек. Так, кстати, и было до середины 1970-х годов, до момента окончания строительства железнодорожного моста через р. Обь. С 1975 по 1979 годы население выросло с 76 тысяч до 107 тысяч человек, в 1989 году оно и вовсе составляло уже 247 тысяч жителей. Такого роста численности не ожидали ни региональные, ни федеральные органы власти. Не ожидали, а поэтому и не были готовы, не успевали обеспечивать все новых и новых сургутян жильем, школами, магазинами и кинотеатрами.

Сургут с начала «нефтяной лихорадки» был самым большим, важным, богатым и много о себе думал, считая себя настоящей столицей Ханты-Мансийского автономного округа. Но рядом были постоянно догоняющий Нижневартовск, скромный сосед «через реку» Нефтеюганск и сам Ханты-Мансийск. Поэтому всегда была обида у сургутян, что не живут в столице, не получают должного внимания и финансирования. Особенно если учитывать отдаленность и масштаб окружного центра. В том же 1989 году в «деревне Ханты-Мансийск» (иначе городок и не называли сургутяне) проживало всего 35 тысяч жителей.

Несоразмерность города северным условиям чувствовалась всегда. Нефтедобытчикам и энергетикам всегда чего-то не хватало. При этом перед приезжими подчеркивался масштаб города. «Это же Сургут, неофициальная столица нефтяного края».

По дороге на работу. 1960-ые. Из архива автора

Территория проверки

В город попадали разными путями. По распределению из вуза, через «оргнабор» (это когда приезжали после усиленной агитации на районах и областях страны), по так называемой «комсомольской путевке» или самостоятельно. Последний вариант получения сургутской прописки в 1960 – 1980-е годы был самым хлопотным. Для того чтобы приехать в город, у тебя или у кого-то из членов твоей семьи должен был быть вызов, на основании которого приезжего трудоустраивали, давали квартиру или комнату в общежитии. Просто так прикатить в Сургут можно было разве что к друзьями или родственникам. Поэтому при официальном отсутствии коммунальных квартир в конце 1970-х годов, во времена массового приезда специалистов, каждый второй угол был «с подселением». Теснота, необустроенность быта были хорошим испытанием для северных новобранцев. Если приезжали (прилетали) летом, то к этому набору неудобств добавлялся комариный писк (ходить без березовой веточки, а порой и накомарника летом в 1967—1979 годы было очень сложно). Если добирались зимой, то это, конечно, морозы. В первые нефтяные годы, по воспоминаниям старожилов, они были особенно лютые, с затяжными периодами, когда на улице было минус 40—45. Проверку проходили далеко не все. Уезжали через год или два, намыкавшись по съемным квартирам, «бочкам» или общежитиям, или через десять, взяв от северного города все что хотели, но расплатившись здоровьем и юностью. Остававшиеся, если приглядеться, были схожи, имели общие черты характера и привычки. Немногословность (при умении очень быстро и четко излагать свои мысли), основательность, отзывчивость, щедрый характер, авантюризм и ответственность, невероятный оптимизм и деловая хватка. Это помогло в «свободные» 90-е годы многим создать свой бизнес и в целом быстро войти в режим рыночных отношений. До сих пор нет-нет да кто-нибудь из таксистов расскажет гостям города, что в 1960—1980-е годы в морозы на трассе помогали водителям сломанных машин, редким пешеходам. Есть рассказы и о радушном приеме родственников и друзей в скромных квартирах, об умении доставать любые вещи в эпоху советского дефицита и лихих путешествиях в выходные в Ташкент за дынями или за пивом в Свердловск.

Сургутские геологи, 1960-ые. Из архива автора

Город личностей и молодых руководителей

Безликая городская архитектура, вечный дефицит элементарных товаров, учителей, врачей, напряженная работа по 18—20 часов на трассах, стройках или месторождениях быстро выявляли нытиков, пахарей, рвачей и талантливых руководителей. Сургут с его нефтяными и газовыми предприятиями был местом фантастически быстрых карьер для молодых специалистов. За 3—4 года приезжий оператор по добыче нефти или инженер вполне могли вырасти по служебной лестнице до начальника цеха, за 5—6 – до руководителя структурного подразделения. Поэтому никого не удивляло назначение 26-ти или 28-летнего сотрудника руководителем предприятия численностью в 2—4 тысячи человек. Дело здесь не в «партийности» или протекционизме «своих» людей тюменским главком. Время и город были такие: каждому предоставлялся шанс попробовать стать настоящим профессионалом или лидером. Оборотной стороной карьерных успехов были моментальные отставки провинившихся в невыполнении производственных планов или допускавших серьезные аварии. Те, кого вчера восхваляли на страницах местной газеты «К победе коммунизма» как передовиков и опытных, прогрессивных руководителей, уже завтра с треском вылетали с работы, лишенные задним числом премий и званий. Самой яркой и показательной иллюстрацией карьерных перипетий служит пример действующего генерального директора ОАО «Сургутнефтегаз» Владимира Богданова. Управляет компанией он последние 34 года. При этом главой тогда еще производственного объединения «Сургутнефтегаз» он был назначен также в 34 года. До этого у него был опыт работы помбуром, руководителем службы и управления по бурению. По воспоминаниям, в саму профессию он пришел лишь потому, что студенты соответствующего факультета Тюменского индустриального университета получали повышенную стипендию. Для жителя деревни Суерка, не рассчитывающего на поддержку семьи, это был решающий аргумент. И таких профессионалов-«выскочек» в истории города было немало. Но в итоге они и сделали город таким, какой он есть сейчас. Они, руководители строительных, энергетических, газовых, нефтяных контор, пропадали в Москве и Тюмени, получая дополнительное финансирование на премиальные фонды, больницы, детские сады, дома культуры или… теплицы. Они сохраняли производственную структуру компании в период приватизации, продолжали строить жилье для сотрудников и обеспечивать работой все новых и новых сургутян, еще вчера жителей Магнитогорска, Бугульмы или Уфалея. В 2000-е годы, по наблюдениям социологов, началась третья или даже четвертая волна переселения в Сургут в поиске работы и стабильности. Здесь приезжие благодаря тем самым личностям все это получали, создавая (сохраняя) семьи, покупая дома и квартиры, а то и вовсе, немного окрепнув, открывая собственный бизнес. Это касается нефтяной отрасли. Если говорить о газовой, то старожилы не задумываясь назовут имена таких «столпов», созидателей, как Юрий Важенин и Хамит Ясовеев. Энергетическая отрасль и строительство микрорайона для работавших в ней – это Иосиф Королинский и Юрий Нечушкин. Система педагогического образования Сургута пошла бы иному пути, если бы не Надежда Коноплина, Валерий Салахов или Людмила Журавлева. То же и в журналистике: Иван Захаров, Анатолий Прохоров, Иван Урушев, Екатерина Логинова, Валерий Матвеев, Тарас Самборский; в полицейской службе – Василий Хисматуллинн; в культуре: Яков Черняк, Надежда Жукова, Людмила Васильева, Марина Селянина, Анна Литвин или Ирина Ткаченко. Несколько десятков имен, за которыми стоят коллективы, здания, проекты, определившие облик города на многие десятилетия.